Принцип формулирования странным образом напоминает мне сложный процент. Оба принципа представляют генератор идей, и обоими слишком часто пренебрегают. Проявление способности сопереживать путем обучения позволит вам ощутить силу принципа формулирования. Вы можете использовать его, чтобы добиться успеха практически в любой сфере человеческих устремлений. Совместите принцип формулирования с кайдзен и практикой техники «Победа за двадцать минут», и вы получите чрезвычайно действенную комбинацию. Потратьте десять-двадцать минут на то, чтобы изложить (устно или письменно) ваши мысли о стрижке деревьев, пожарной безопасности, лечении астмы и так далее, и вы будете более уверены в своих знаниях. Ваши знания будут лучше организованы, вы станете более убедительны и начнете понимать, почему вы думаете именно то, что думаете. Волшебство…

Уверовав в непреходящую ценность искусства и гуманитарных наук в мире, где прославляется практичное и повседневное, обратимся к примеру из реальной жизни – профессии, которая, возможно, именно сейчас переживает трансформацию благодаря эмпатии. Врачи особенно должны чувствовать обязанность сопереживать своим пациентам, учитывая уязвимость пациентов в изначально стрессовых обстоятельствах. Учитывая этот аспект, медицинские факультеты начали включать в свои учебные планы курсы чтения и писательства – с интересными результатами.

В рассказе «Исцеление письмом», опубликованном Мелани Тернстром в 2008 году в журнале «New York Times Magazine», рассматривается вопрос, как медицина сбилась с пути и впоследствии постаралась наверстать упущенное. Тернстром ссылается на пример терапевта Риты Черон, которая описывает визит нового пациента.

Пациенту, о котором идет речь, тридцать шесть лет. Он доминиканец; жалуется на боль в спине. Черон спрашивает его об общем самочувствии, и в этом нет ничего необычного, но то, как она позволяет мужчине говорить – не сдерживаясь, не похоже на большинство приемов у врача. Она не использует в своей речи терминов симптоматики, не делает пометок в медицинской карте, не перебивает пациента, пока тот говорит. «Она слушала его как аналитик – как если бы он был персонажем, произносящим монолог… [Ее интересовало] не только содержание его рассказа, но и форма – его временное течение, его образы, отвлеченные ассоциации, паузы, где он снова начинает говорить о себе, как он чередует рассказ о симптомах с другими событиями своей жизни. Через несколько минут он перестает говорить и начинает плакать. Я спрашиваю его, почему он плачет. Он отвечает: „Никто раньше мне этого не позволял“».

Черон около пятидесяти лет. Она терапевт с докторской степенью в области литературы (превосходное сочетание), руководитель передовой программы нарративной медицины в Колумбийском университете, которая обучает студентов-медиков литературе, теории литературы и писательскому творчеству; лидер зарождающегося движения за то, что рассказ пациента должен стать центральным аспектом терапии.

Практики, предложенные ее программой, были быстро восприняты и применены на медицинских факультетах по всей стране. Таким образом, сама Черон – превосходный пример инструктора по перекрестному тренингу с высокоразвитым чувством эмпатии, которым она делится с миром в качестве учителя.

Человек, чтобы стать очень хорошим, должен иметь сильное и всеобъемлющее воображение. Он должен ставить себя на место другого человека и многих других людей. Боль и радость его соплеменников должны стать его собственными.

Перси Биши Шелли (1792–1822), поэт

Джефф Роттенберг – сорокашестилетний профессор акушерства и гинекологии, а еще – скульптор и стеклодув. Он обратился к искусству, когда искал способ отвлечься от суровой реальности медицины. Сейчас, состоявшись как художник, он пришел к убеждению, что искусство – это то, чем должны заниматься все врачи. Искусство, как он считает, открывает новые пути для опыта и общения и спасает от профессионального выгорания. «Уделяя внимание литературе и искусству, – говорит он со страниц университетского вестника Индианы, – человек может развивать и совершенствовать навыки наблюдения, анализа, сопереживания и самоанализа. Таковы гуманистические атрибуты, которые составляют суть медицины человека». Таким образом, Роттенберг призывает медицинские факультеты по всей стране включить предмет по какому-либо искусству в свой учебный план.

Более того, медицина предлагает альтернативные курсы лечения. Один из них известен как литературная терапия. Многочисленные медицинские факультеты стали включать литературные занятия в свои учебные планы. Черон – не первая, кто связывает литературу с медициной. На протяжении трех десятилетий многие медицинские факультеты уже предлагают факультативные литературные занятия и программы, известные как «литература и медицина» или «медицинские гуманитарные науки». В Колумбии все второкурсники посещают обязательный семинар нарративной медицины. Другие студенты могут посещать дополнительные курсы, такие как рисование с натуры в Метрополитен-музее, поэзия, мастер-классы беллетристики. Такая практика, по словам Черон, способствует формированию более творческих, сопереживающих специалистов-врачей.

В современном западном мире всех нас воспитывают так, чтобы мы стали ненасытными потребителями. И все же мы должны научиться быть активными и творческими производителями.

Потреблять информацию о других и искусство, созданное другими, – значит жить жизнью кого-то другого, а не своей собственной. Я знаю женщину, которая читает все лучшие романы, которые только может достать. И хотя это похвальное занятие, не думаю, что она понимает очевидное: для нее это – отговорка, чтобы не писать собственный роман. Мир лишается ее уникального творческого произведения. Другие люди могут вкладывать энергию в уроки рисования, скульптуры, актерского мастерства и тому подобное. Конечно, такого рода инициатива достойна одобрения, но если занятия – это прикрытие, чтобы не предпринимать настоящих серьезных попыток создать действительно оригинальное произведение искусства, тогда они уводят вас от поставленной цели. Каждый из нас должен найти свою собственную точку равновесия в том, что касается баланса между потреблением и производством.

Спросите себя, пользуетесь ли вы плодами чужого творческого труда, чтобы избежать участия в сочинительстве чего-то своего, оригинального? Это одна из опасностей перекрестного тренинга: вы потребляете творчество других людей и тем самым сокращаете вероятность создать что-нибудь самостоятельно – короткий рассказ, симфонию, ландшафт заднего двора. Как ни странно, это противоположность эмпатии, потому что вы не делитесь своими уникальными талантами и взглядами с другими людьми. Писатель и преподаватель Вида Д. Скаддер сказала, что жизнь проявляется в творении, а не в обладании. Когда вы создаете что-то свое, чтобы этим могли пользоваться и наслаждаться другие, от чего их собственная жизнь становится богаче, вы демонстрируете сопереживание.

Было бы слишком легко отложить в сторону то, что составляет реальную работу нашей жизни, убедив самих себя, что мы должны прочесть только еще одну книгу по теме или записаться на еще один мастер-класс. Когда я только начинала писательскую карьеру, мне хотелось прочесть каждую книгу и посетить каждое занятие из доступных в Северном полушарии на тему документальной литературы – только тогда я могла бы стать достаточно компетентной, чтобы назвать себя писателем. Но тянуть время – не значит накапливать знания. Давайте назовем эту технику своими именем: трусливая тактика проволочек. У меня однажды была клиентка, которая избрала в качестве маскировки безупречную праведность – чтение слепым, добровольную работу в хосписе, работу в местной бесплатной столовой, – чтобы не проявлять собственный скрытый потенциал. Она мечтала открыть дневной спа-салон, но ее ужасала сама возможность того, что она действительно может достичь цели. Она буквально дрожала от ужаса. Она боялась, что в дальнейшем ей придется полностью раскрыть свой потенциал, поэтому она отгородилась от мира неприступной добродетельностью, и все ее дни были заполнены этой, безусловно гуманной, деятельностью. Все дело в мотивации, а она избрала тактику тотального избегания.