Он притормозил.

– Русские? – спросил он и расплылся в добродушной улыбке. – Конечно же, русские!

Он провел для нас экскурсию, останавливаясь у могил, рассказывая о тех, кто здесь похоронен, о каждом говорил вдохновенно, с оттенком печали. Он поведал нам много удивительных вещей, читал стихи, пел революционные песни и смешные частушки.

Отец Силуан происходил из семьи русских эмигрантов – его отец, белый офицер, умер в Греции, не доехав до Франции. Мать отдала его в семинарию, а позже он попал в православный приход.

Отец Силуан обожал Россию и русских, хотя помнил ее очень плохо. И очень хотел приехать на родину, но остерегался советских законов.

Прекрасно знал он и русскую литературу, и живопись, и историю. Был истинным патриотом России и очень болел душой за нее.

Однажды отец Силуан подвел нас к могиле, которую чтил особо. Фамилия усопшего нам была незнакома, но надпись на надгробии тронула: «Русские люди! Любите Россию! Где бы вы ни были – любите и помните! Прошлую, настоящую и будущую!» Спустя немного лет мой друг, лицедей Роберт Городецкий («блю-блю-канаре», помните?), снял об отце Силуане фильм.

Отец Силуан был поклонником православного хорового пения, и мы как-то привезли ему подарок – аудиозаписи церковных хоров. Это так тронуло его, что он пригласил нас в Русский дом – место, где доживали свой век потомки аристократических русских фамилий.

И мы снова попали в удивительное место! В место, где звучала истинно русская, очень правильная, теперь позабытая речь – красивая, слегка манерная. Пожилые дамы в платьях с воротничками из старинных, чуть пожелтевших кружев поправляли прически морщинистыми, но ухоженными руками, в старинных перстнях, с обязательным маникюром.

Мужчины опирались на трости с причудливыми набалдашниками. И по длинной галерее, увешанной портретами царской семьи и именитых дворян, все дружно шествовали на утреннюю литургию.

Было у нас странное чувство, что мы попали в давние времена, в еще монархическую Россию.

В то тяжелое, трудное для меня время я нашла новых друзей. Они, мои друзья, прекрасны, и еще – они очень помогают мне как-то держаться. Они – это матушка Ольга и матушка Елизавета, монахини маленького русского прихода в городке Бюси-о-Нот.

Однажды, гуляя в маленьком городке, мы обнаружили монастырь. Медленно шли по другой стороне улицы и почему-то – вот странность! – боялись перейти на ту сторону, где были открыты двери в монастырский сад. По двору торопливо прошла худенькая женщина в монашеском одеянии. Заметив нас, застывших на месте, крикнула:

– Вы русские? Так что вы стоите? Заходите скорее, солнышки вы мои!

И мы, коротко переглянувшись, перебежали пустынную улочку. Зашли в тихий уютный дворик, присели на деревянную скамеечку и с удовольствием вдохнули аромат цветущей липы. Крошечная, почти игрушечная церквушка – оттуда доносится запах ладана, тающего воска и – ощущение покоя.

Я чувствовала, как по лицу катятся слезы – и мне стало легче. Нам предложили чай, и тут я начала реветь! Это было каким-то чудом – услышать родную речь вдали от моей России, моей Москвы. Увидеть искренние и добрые улыбки, почувствовать, как нам здесь рады!

Моей настрадавшейся и измученной душе был сделан подарок. Царский подарок!

К Андре, католику, в этом православном монастыре относились не то что терпимо, а замечательно, с большим уважением к его вере.

Потом я стала туда брать и детей. С маленьким Даниэлем девочки-монашки лепили иконки и обжигали их в муфельной печке. Рассказывали ему сказки, пели колыбельные песни.

Приглашали нас и на трапезы. Вот там я и узнала, что постная пища не обязательно скудная, бедная. Блюд из овощей и фруктов, из круп великое множество! Например, они запекали айву с сухариками и цикорием, пекли пироги с чечевицей и луком-пореем.

А я училась всем этим премудростям. Благодаря этому опыту сейчас у меня не возникает проблем с гостинцами в пост, когда еду к российским настоятелям, священникам и монахам, с которыми долго и крепко дружу.

Однажды настоятельница Покровского монастыря, игуменья Ольга, подарила мне аудиенцию, а это – большая честь.

Мы собрались в уютной комнате, где был накрыт чай и в старинных разноцветных вазочках лежало варенье из плодов собственного сада. Мне дали возможность не только слушать, но и задавать вопросы этим прекрасным, мудрейшим и умнейшим женщинам весьма преклонного возраста – игуменье и ее наперсницам.

Вместе со мной в комнате сидели паломники со всей Франции. Были и гости из Москвы. А я наслаждалась этим прекрасным обществом и с упоением слушала русскую речь. На этой встрече я познакомилась с близкой родственницей Натальи Дуровой, и она попросила передать гостинец для ее сестры в Москве. По приезде в Москву я, конечно, приехала к Дуровой – передать ей привет и посылку. Мы сидели за старинным круглым столом, принадлежавшим ранее девице Надежде Дуровой, послужившей прообразом героини «Гусарской баллады». Мой сын Даниэль был потрясен этим знакомством. Наталья Дурова дала ему подержать огромного разноцветного попугая и потрогать украшения на своем роскошном, блестящем сценическом костюме.

Мальчик был счастлив!

Не будь в моей жизни Покровской обители, не знаю, выжила бы я тогда? Справилась бы?

Не уверена. И до сих пор со мной маленькая иконка-медальон, которую подарила мне игуменья Ольга. Она и хранит меня – все эти годы.

Еще одна чудесная встреча была мне дарована Богом – с Анной Оболенской, русской принцессой. У Анны было свое фотоагентство, она сотрудничала с крупнейшими журналами, в том числе с GEO. Анна работала и с русскими фотохудожниками, платила им так щедро, что они и мечтать о таком не могли. Она познакомила меня с Францией, буквально вела за руку, помогала, учила успешно выживать в этой стране. Многие события не обернулись для меня драмой только благодаря этой мудрейшей и добрейшей женщине. Сравнивая свои несчастья с бедами Анны, я понимала, как они мелочны и незначительны.

Анна была истинным патриотом России, трудоголиком, ярким и открытым человеком, безумно любящим жизнь. Я с восхищением слушала ее рассказы про первую эмиграцию, про испытания и тяготы жизни этих людей. Про их благодарность и любовь к Франции, своей второй родине, и про их неизбывную и горячую, сострадательную любовь к России.

Книги тоже помогали выжить. Я часто наведывалась в магазинчик русской книги в Париже. Помню, как открыла для себя писателя, чьи книги обожаю по сей день.

Я пришла в очередной раз в магазин. Как всегда, там было полутемно, пусто, пахло пылью и старыми книгами. В глубине зальчика стремянка, на ней стоял старичок, маленький гномик. Обернулся ко мне не сразу.

– А-а-а? Покупатель? – почему-то вздохнул он.

Кажется, он был расстроен, что его оторвали от дела.

Объяснила, что соскучилась по русским книгам, очень соскучилась. Он слез со стремянки и принялся рыться на своих полках. Наконец протянул мне книгу: