— Слушай, давай заключим что-то вроде соглашения и забудем на сегодня обо всех твоих моральных терзаниях. Просто проведём остаток дня вдвоём? Один вечер, а?

Звучало слишком заманчиво, чтобы отказываться. Не хотелось даже крутить носом и набивать себе цену. Хотелось просто быть с ним. Снова почувствовать его объятия. Его тепло. Нежность.

Однако у неё ведь были и обязательства перед другими.

— Я же не могу просто уйти.

— Почему?

— Ну… это невежливо. Людей обижать не хочется.

— Тебя это так волнует? — неуверенное отрицательное покачивание головой. На самом деле ведь вообще не волновало. На тех, кто сидел за VIP-столиком ей было наплевать. А неумелый хоровой вой двух девчонок-подружек на сцене, затянувших: "Младший лейтенант, мальчик молодой" и вовсе раздражал. Если не умеешь петь, нафига начинать? Чтобы позориться перед всеми? Так что Макс и сам видел, что оставаться в этом провонявшем сладким табаком от кальяна ей не хотелось. — Где твоя куртка?

Из нагрудного кармашка испачканного платья достали маленький пластиковый номерок.

— В гардеробной.

— Ну так пошли.

— Надо сумку забрать. И попрощаться со всеми хоть.

Макс настойчиво подтолкнул её в сторону вестибюля.

— Иди, одевайся. Я сам попрощаюсь. Да не смотри ты так, я буду предельно вежлив, обещаю, — да он всегда вежлив, в том и проблема. Однако с той же вежливостью может спокойно переломать собеседнику ноги. Ещё потом и в травмпункт самолично отвезёт. И о здоровье поинтересуется. Но сегодня Максим и правда был настроен максимально миролюбиво, вернувшись уже через минуту. — Это называется куртка? — недовольно нахмурился он, разглядывая лёгкую плащовку, больше напоминающую пиджак. — Это поддергайка. У тебя была нормальная, тёплая.

— Я же не планировала гулять. А на машине доехать и с этой достаточно.

— Заболеешь, заставлю дышать над картошкой. И банки поставлю. Чтоб было неповадно, — уже давно родным жестом с себя стащили верхнюю одежду, протягивая ей. — Надевай.

Сомнительный взгляд на футболку с короткими рукавами, на которую накинула обратно не особо теплее её мужскую куртку.

— Тогда ты замёрзнешь.

— Надевай, говорю.

Женя с трудом удержала за собой улыбку. Такие приятные и трогательные были эти его родительские интонации. Кажется, многолетняя практика няньки-сиделки глубоко впечаталась в натуру, превращаясь в хроническую потребность оберегать кого-то. И, честно говоря, это только сильнее заставляло его любить. Девушкам всегда и во все времена нравилось, когда о них заботятся. Особенно ей, которую этим в принципе никогда не баловали.

Они вышли из душного караоке бара на свежий воздух. Даже голова закружилась. А может и не от переизбытка кислорода. Может всё дело в том, кто шёл рядом с ней, держа её за руку? Все следующие часы держа за руку и не отпуская, от чего по телу пробегала волнительная дрожь.

Они гуляли. Бесцельно блуждали по городу, оттаптывая все проулки и аллеи. Ходили, разговаривали, пару раз заскакивали в кофейню: погреться и купить кофе на вынос. Ненадолго тормознули на детской площадке, где Максим качал её на качелях. А потом снова шли в неизвестном направлении, наблюдая за бурной жизнью утопающего в ночи города. Выглядывающий из-за крыш месяц окутывал всё слабым желтоватым мерцанием и придавал атмосфере особую романтичность.

Они и сами не заметили, как ноги привели их к знакомому перекрёстку. Под мостом протекала река, мигали по обе стороны берега вывески ресторанов и уже закрывшихся в этот час магазинов. Проезжали редкие автомобили.

Они тормознули возле кованного парапета. А вот и то самое место. Место, где они познакомились. Место, где всё началось… Следующие несколько минут случайные свидетели наблюдали за тем, как под тихую лиричную музыку, едва уловимо доносящуюся из распахнутых дверей ближайшего ресторанчика, они неспешно танцевали в свете уличного фонаря.

В этой неспешности они успели уйти прилично далеко, так что пришлось вызывать такси и возвращаться к караоке-бару, возле которого остался Ниссан. Вот только заканчивать вечер не хотелось. Это было так странно. И забавно: в их распоряжении целая квартира, даже две, а они приютились на узком неудобном заднем сидении. Сидели, смотрели друг на друга, продолжали держаться за руки, невинно целовались, словно им было по шестнадцать, продолжали разговаривать ни о чём… да так и уснули.

Вернее, уснула Женя, уютно примостив голову на коленях Макса и убаюканная его ласковыми поглаживаниями по спине. Он же берег её сон, пока усталость не сморила и его. Понятно, что выспаться в таком положении, ещё и за весьма скромный отрезок времени было сложно, однако Козырь проснулась довольной, как никогда. Хоть и разбудила её вибрация будильника.

А вот Максим ещё спал, откинув голову назад. Его холодная рука лежала на ней, словно приобнимая. Бедный, замёрз. Ей-то хорошо, она и толстовку у него отжала, и ноги в тонких колготках давно грели обе куртки, а он в одной футболке. В остывшей за столько часов машине. Желание наброситься на него с поцелуями согреть собой было велико, но она сдержалась. Нет. Не надо.

Не выспавшуюся, но счастливую прыснувший водитель отвёз прямиком на киносъемочную площадку, не забыв предварительно покормить едой на вынос. Она такая и появилась в павильоне: с не расчёсанными волосами, нечищеными зубами, в мужской толстовке и с горящими глазами. Гримёрша лишь грустно вздохнула и отправила подопечную принимать душ. Только после этого уже начались привычные приготовления: одежда, макияж, укладка.

Пока на её лицо наносили десять слоёв тоналки и румян, на телефон пришло сообщение:

"Я дома. Ложусь спать. Во сколько освобождаешься?"

"А что?", одним глазом кося на дисплей почти вслепую ответила она. Шевелиться-то запретили.

"Хочу продолжения"

Сердце радостно зашлось. Словно радостные многоножки, которых она завела вместо тараканов, устроили групповую сальсу.

"Мы договорились только на один вечер"

"Во сколько? Иначе вернусь и до вечера буду караулить тебя на выходе"

Правда же ведь приедет.

"Около шести, но точно не знаю. Может затянуться"

"Я понял. В шесть буду стоять там же, где тебя тормознул"

Женя отложила телефон на туалетный столик, позволяя пушистой кисточке порхать по её и без того разрумянившимся щекам. Глупая улыбка уже не хотела исчезать. Боже, что они делают? Нельзя же так. Какие могут быть свидания, когда они как бы расстались? Когда она решила забыть и закрыть…

Забыть и закрыть? Как бы не так. В следующие несколько дней стало понятно, что она не только не может закрыть эту главу, но и намерена продолжить повествование после многоточия. Потому что… потому что всё было настолько красиво, настолько волшебно, насколько невероятно, что в голове вереницей буковок крутилось лишь на повторе: а может рискнуть? Почему бы не разрешить себе быть счастливой? Вон, живут же как-то другие, а ведь люди разные бывают. И профессии разные бывают, в том числе и опасные. Тут, конечно, не профессия, а просто блажь, но кто знает, вдруг получится если не научиться принимать, то хотя более-менее спокойно воспринимать?