Во всех этих отрывках Павел говорит о новом образе жизни последователей Иисуса и о том, что надо смотреть на образцы такой жизни для того, чтобы она могла стать реальностью. Мы еще вернемся к этой теме.

И всюду в этих текстах Павел говорит об этике «характера». В Послании к Римлянам, в важном отрывке, который позволяет ему совершить переход от главы 4 к главе 5 и который мы уже упоминали в связи с другими вопросами, Павел кратко описывает как бы свою теорию формирования характера, указывающего на окончательную надежду «славы Божией» и обретающего свой смысл в свете этой надежды:

Для нас здесь сейчас особенно важны две вещи: надежда и формирование «опытности», то есть характера.

Павел говорит, что это надежда «славы Божией». Мы уже обсуждали этот вопрос, который включает в себя две взаимосвязанные темы: владычество над творением, которое Бог поручил человеку, и возвращение славы Божьей, которая будет обитать среди его народа после долгих лет изгнания. Павел нередко думает о последней теме, что отражает и глава 5 и дальнейшее развитие той же темы в главе 8, где Дух «пребывает» среди верных, подобно тому, как Бог в Ветхом Завете пребывал в Храме (8:4–11). К сожалению, в христианских кругах «слава» часто служит расплывчатым термином для загробной жизни на небесах, так что важнейшие смысловые оттенки выражения «слава Божия» — те оттенки, которые улавливал и сам Павел, и его слушатели, — совершенно ускользают от нашего внимания.

Павел говорит о том — и эта мысль крайне важна для всей данной книги, — что эта надежда, которой мы живем, telos или цель всего нашего странствия по жизни заключается в «славе Божией». Если развернуть смысл этого выражения, мы увидим две картины: с одной стороны, «царственное священство», о котором мы уже говорили, подлинное призвание человека, а с другой — то место, где будет обитать сам Бог во исполнение своего древнего обетования.

Как мы видели, обе эти картины воплотил в себе Иисус. Павел на протяжении глав 5–8, и особенно в главе 8, указывает на то, что через присутствие и действие Святого Духа это реализует и народ Божий. Иные люди утверждают, что у первых христиан не было никаких богословских представлений о Троице, но так может говорить только человек, который внимательно смотрит в телескоп своим невидящим глазом.

Но если слава Божья составляет цель, то какой путь ведет к этой цели? Какие привычки, составляющие характер, соберут воедино подлинного человека, образ Божий, исполненный Духа, — того человека, который однажды будет владычествовать над Божьим творением и приносить Богу исходящие от твари хвалы? Ответ на этот вопрос подводит нас к такой теме, которая, как это ясно понимал Павел (особенно когда он писал Второе послание к Коринфянам), показалась бы полным безумием всей классической традиции, включая Аристотеля, и даже тем христианам, которые не до конца осознали, как Благая весть Иисуса Христа меняет идеал жизни человека. Эта тема сурова и неприятна: первый шаг к христианскому характеру — через страдание.

Две причины вынудили Павла прийти к такому поразительному и неприятному выводу: во–первых, страдания Мессии, во–вторых, те страдания, которые Павел навлекал на созданные им церкви и которые он испытывал сам от рук ревностных иудеев, языческих властителей и толпы. Деяния позволяют понять, на что это было похоже. Содержание Второго послания к Коринфянам указывает на то, что Деяния приоткрыли лишь малую часть всей картины. Но что позволило Павлу прийти к такому богословскому выводу, который стоит в самом центре его размышлений?

Традиция древнего иудаизма, к которой принадлежал Павел, постепенно пришла к твердому пониманию того, что страдания каким–то образом исполняют спасительный замысел Бога. Это отражают некоторые места книг пророков Исайи, Иеремии и Даниила, а также, разумеется, Псалтирь. Мы знаем также, что в центре жизни и учения Павла стоял крест Иисуса, что отражают многие его тексты, в частности Второе послание к Коринфянам. Мы не можем точно сказать, знал ли Павел какие–то высказывания Иисуса (хотя, на мой взгляд, скорее знал), вроде слов о блаженстве гонимых и призыва взять свой крест. Как он это понимал, страдания связаны с тем, что христиане не идут в ногу с окружающим миром и вступают в конфликт с «властями», которые правят этим миром. Если поведение людей не соответствует ожиданиям со стороны окружающего мира и его властителей, они должны ожидать подозрительного и враждебного отношения к себе и разного рода нападений. И если люди видят, что оказались в подобных ситуациях из–за того, что следуют за распятым Мессией, и думают о своих страданиях в контексте иудейских представлений о спасительных замыслах Бога, они обладают ключом к пониманию богословского и нравственного смысла происходящего.