Вскоре на одной из вечеринок по поводу их возвращения в Норвегию Тур упомянул свой книжный проект. Один из гостей, работавший в издательстве «Гильдендал норск форлаг», услышав, что в качестве издателя рассматривается «Каппелен», будучи настоящим «гильдендальцем», не замедлил заявить: «Если ты надеешься на успех, тебе надо публиковаться в „Гильдендале“!»

Тур, возможно, ощутил себя выше ростом, когда осознал, что два крупных норвежских издательства заинтересованы в получении его рукописи. «Каппелен» сделал ему предложение первым, но «Гильдендал» привлекал его больше. После недолгих мук совести он направился на Университетскую улицу к знаменитой медной двери «Гильдендаля». Двадцать пятого февраля был заключен предварительный договор на издание. Предполагалось, что первый тираж книги в 200–250 страниц составит 3000 экземпляров. Срок сдачи рукописи установили 1 августа.

Писатель. Летом 1938 г. Тур, не отрываясь, писал книгу о своих приключениях на Фату-Хиве

Договор был подписан, но книга все еще не имела названия. Оговаривалось только, что это будет книга о пребывании автора на южноокеанских островах. Денежный вопрос для Тура был гораздо важнее названия. Издательство выдало ему аванс в 2500 крон, и с этой суммой он начал искать жилье. Так много денег Хейердалу прежде самостоятельно заработать еще не удавалось.

Лив и Тур были единодушны в нежелании жить в Осло. Несмотря на все неприятности, пребывание на Фату-Хиве не отбило у них желания жить уединенно и в близости к природе.

В те две-три недели, когда они сидели у пещеры и ждали судно, в разговорах часто упоминались Хорншё и окрестности Лиллехаммера. Тур представлял себе дом в Рустахогде, откуда открывался вид на долину и окрестности, а рядом был лес и горное плато за ним. Не успев, как следует, погостить у родителей после возвращения в Норвегию, они сели на поезд в Лиллехаммер. Там они нанесли визит юристу, занимавшемуся недвижимостью. Тур рассказал, что они хотели бы поселиться в Рустахогде, и поинтересовался, нет ли там свободных участков, где можно построить дом. Юрист посмотрел на них и сказал, что если их устроит для начала что-нибудь попроще, то он может порекомендовать в Рустахогде выставленный на продажу домик традиционного типа с бревенчатыми стенами и с крышей, покрытой дерном. Домик хороший и теплый, правда там нет электричества и водопровода. Зато есть сарай с небольшой комнатой, помещение для дров и туалет.

Юрист не скрыл, что домик выставлен на продажу уже давно. Именно поэтому собственник соглашался продать его за 3000 крон, практически за бесценок. Это было немногим больше, чем полученный Туром аванс за книгу. Хейердалы тут же отправились на место. Домик, весьма приятный на вид, находился как раз в том месте, которое они представляли в своих мечтах на Фату-Хиве. Договор купли-продажи заключили немедля. Таким образом, пробыв в Норвегии всего три недели, супруги Хейердал купили себе жилье — пусть довольно примитивное, но как раз по собственному вкусу. Отдаленность от городской суеты была для них важнее, чем электроплита и вода из крана.

Однако жизнь среди елок в Рустахогде занимала отнюдь не первое место в дальнейших планах молодых путешественников. Вернувшись в Норвегию, они с удовольствием отметили, что интерес к их приключениям чрезвычайно велик. Не было отбоя от журналистов, Тур и Лив охотно давали интервью — это была отличая реклама перед планируемым ими турне с лекциями. Они говорили как о радостях, так и о разочарованиях, которые им принесла жизнь в Полинезии. Тот, кто умел читать между строк, понемногу стал понимать, что они, и особенно Тур, вспоминают свои приключения как нечто не очень приятное.

Но как бы то ни было, Хейердал пытался смотреть вперед. Среди всех своих дел в первое самое напряженное после возвращения время, он находил возможность писать письма своему другу Арнольду Якоби, который когда-то был первым, кого Тур посвятил в планы возвращения к природе. Теперь же Хейердал двумя предложениями обозначил свои взгляды и расставил все по местам: «Рай на земле сегодня найти невозможно. Его можно найти только внутри себя».

Хейердал с ранних лет мечтал о полноте бытия, но эта мечта разбилась вдребезги, когда он понял, что Фату-Хива — всего лишь иллюзия. Однако это его не остановило. Когда рай убежал от него, он быстро понял, что надо не мечтать о райской жизни, а переделывать самого себя. Это открытие стало для него поворотным пунктом, и он сразу оказался гораздо ближе к реальности. Он решил, что отныне во всем будет опираться не на иллюзорные идеи, а на кропотливый постепенный труд.

Двадцать третьего марта он выступил с первым докладом о путешествии в Полинезию, и не где-нибудь, а в главном зале университета Осло. Анонсы в прессе привели к тому, что зал был полон; присутствующие аплодировали докладчику от души.

На следующий день Хейердал отправился в Ларвик, чтобы прочитать лекцию землякам в кинотеатре «Мункен». В местной газете сообщалось, что молодая жена докладчика тоже присутствовала в зале, но выступить постеснялась.

Газеты обоих городов не скупились на похвалу, особенно они восхищались умением Хейердала вести занимательный рассказ. Чтобы лучше донести свою мысль до публики, он задал тон уже в названии выступления: «Наша дикая жизнь на южноокеанском острове Фату-Хива. Бамбуковая хижина на костях мертвых каннибалов». Лекция продолжалась два часа, за это время Тур показал 150 слайдов.

Приключения в южных морях в 1938 году были для норвежцев диковинкой. Большинство слышало о райской жизни на таких островах, как Таити, но побывали там единицы. Люди хотели рассказов о рае, и Хейердал говорил о шелесте пальм и кокосовых орехах, стараясь избегать страшных историй о каннибалах. Впрочем, он не мог не показать и темную сторону полинезийского рая. Для контраста он рассказал о болезнях и деградации туземной культуры.

В интервью в связи с первой лекцией Хейердалу задали вопрос о том, достаточные ли меры предпринимают французские колониальные власти для улучшения жизни туземцев. Нет, сказал Тур, они этого не делают, и тут же, несмотря на свою антипатию к французам, оправдал их действия: «Французам просто-напросто надоел этот сброд. Чтобы они не делали для полинезийцев, все воспринимается с крайним недоверием и неблагодарностью».

С этим словом «сброд» наружу прорвалась не только неприязнь к полинезийцам, но и горечь, которую Хейердал испытывал из-за провала своего проекта. Свою с Лив жизнь среди туземцев он описал следующим образом: «Они сделали нашу дальнейшую жизнь там невозможной, они показали себя злобными отвратительными людьми, и вряд ли можно найти какую-нибудь гадость, которую они не попытались нам сделать. Но не думайте, что они ненавидели только нас, — они и между собой постоянно ссорились».

Между делом Хейердал рассказал журналисту, что один туземец хотел поменять свою жену на его Лив; в придачу Тур должен был получить его четырех детей. Полинезийцы были удивлены его отказу, они не могли понять мотива и считали, что он много потерял. Ничуть не задумываясь о культурных различиях, создавших основу для непонимания, Хейердал обобщил в интервью: «То, что мы называем любовью, — совершенно не существующее для них понятие, любая и каждая женщина на острове — проститутка, а когда с очередным кораблем появляются моряки, то женщины практически силой навязываются им».