– Скоро за Полиной ехать, – вспоминаю сквозь пелену умиротворения.

– Мгм, – мне сонное в ответ.

– Эй, не засыпай, – легонько встряхиваю ее плечом.

– Я не сплю, – еле ворочает языком.

И не проходит и минуты, как ее тело расслабляется в моих объятиях.

Ладно, время ещё есть, можно позволить себе прикрыть глаза на пару минут.

Просыпаюсь я резко, словно от толчка. За окном уже сумерки, в моей постели обнаженная женщина. Первые секунды я просто изучаю изгиб ее плеча в свете уличных фонарей и плавную линию талии, переходящую в бедра, укрытые тонким одеялом. Невозможно красива. Почти небесное создание, хотя на деле самая настоящая ведьма. Уж мне ли не знать, я под воздействием ее приворотных чар.

Очередной звук сильной вибрации напоминает, что стало толчком к пробуждению. Телефон. Перекатываюсь на другой бок и издаю тихий стон боли. Совсем забыл об ушибе. Свешиваю ноги с кровати, тянусь к брюкам на полу, достаю мобильный, на экране светится "Мама".

– Да, – скрыть сонную хрипоту не выходит.

– Я, конечно, забрала ребенка, но она ужасно обижается на тебя, – выговаривает мне мама.

– Че-е-ерт, – отодвигаю от себя экран и смотрю на часы. Шесть тридцать. – Я заснул, – запускаю руки в волосы, пытаясь прогнать сонливость.

– Ты не заболел? – режим родителя тут же переключается с наезда на озабоченность.

– Да, немного. Повредил сегодня плечо, остался дома.

– Оставить Полину у нас сегодня?

На заднем плане слышится капризное "не-е-ет". Я оглядываюсь на кровать, Яна сонно щурится и улыбается мне уголком рта. Оставить ребенка у бабушки вообще-то не такая уж и плохая идея. Но я обещал сегодня Кнопке марафон мультфильмов.

– Нет, все нормально, приводи ее.

– Мы уже возле подъезда, сейчас поднимемся.

Тут же домофон издает писк, оповещая, что кто-то приложил чип-ключ.

– Мама с Полиной уже поднимаются, – оборачиваюсь на все еще обнаженную девушку в своей постели. Сколько я теряю, ставя дочь на первое место, а не себя? Мог бы провести голый вечер со взрослыми играми, а теперь проведу его под звонкие песенки Диснея.

– Ой, – Яна резко садится, прикрывая грудь одеялом. – И что мы будем делать? Какая у тебя стандартная схема? Мне прятаться в шкаф? Под кровать? Или в лучших традициях: на балкон? Надеюсь, он у тебя застеклен! – грозно тычет в меня пальчиком.

– Нет никаких схем, до тебя здесь женщин не было, – натягиваю спортивные штаны, собираю с пола одежду. – Нам не пятнадцать, я не женат, а с мамой ты уже знакома, так что… – кидаю в нее платье, красиво облегающее её тело.

– Оу.

Яна сжимает темную ткань в руках, оборачивается в ещё один слой одеяла и свешивается с кровати. Светлые волосы забавно завешивают лицо и стелются по ламинату.

– Не помешало бы и белье, – достает из-под кровати черное кружево.

Подцепляю пальцами бюстгальтер у ног и отправляю его на кровать. В этот момент звучит перелив дверного звонка.

Сердце немного подскакивает от адреналина. Как у мальчишки, в самом деле.

Открываю входную дверь, Поля тут же залетает и приземляется на свой детский стульчик, выставляя ноги вперед. Мама изучает меня прищуренным взглядом, заходя следом.

– Ты не пришел, – с укором выговаривает мне дочь.

– Прости, Кнопка, папа немного приболел, – подмигиваю дочери.

– Воспитатель не смогла до тебя дозвониться, набрала мне, – в том же назидательном тоне говорит мама. – И я ломанулась, теряя голову. Ребенок последний там оставался. Завтра нужно будет коробочку конфет Валентине Алексеевне отнести, поблагодарить, что сидела с ней до последнего.

– Извини, Кнопыч, – присаживаюсь у ног дочери и стягиваю ее сапожки. – И мама, – поднимаю взгляд.

– Ладно, – отмахивается родитель.

Стягиваю с Полины шапку, шарф, расстегиваю куртку. Штаны она расстегивает уже сама и уносится в ванную мыть руки. Тянусь к вешалке и невольно снова издаю звук боли.

– А ну-ка! Ах! Это Артем тебя так что ли?

Оборачиваюсь на маму, она стоит с прижатыми к груди руками и смотрит на мое плечо. Футболку надеть я не успел, так что пейзажно растекающийся синяк, набирающий обороты, она видит во всем великолепии.

– Рассказал? – вот мелкий засранец, всегда бегал к матери жаловаться, с возрастом ничего не изменилось.

– А ты что думал! Два взрослых лба, а ведете себя хуже дитя малого! Ты только подумай, из-за девушки сцепиться, – всплескивает руками и лезет в сумку.

Достает смартфон, подаренный ей пару месяцев назад, и наводит на меня.

– Ты что делаешь?

– Фотографирую. Сейчас отправлю твоему брату, пусть порадуется, какую красоту сотворил.

– Мам!

– Что? Эх, не было у меня в вашем детстве фотоаппарата, я бы такого наснимала! И как вазу мою любимую – чешское стекло! – вдребезги разбили. И как кота зелёнкой измазали. А уж о вывихнутых пальцах и ободранных локтях вообще молчу. Такая коллекция могла быть!

– Мама!

– Все, отправила. Пусть порадуется, а то весь день сидит, ноет, детина двухметровая. И за что мне это наказание… – закатывает глаза.

– Это не он. Случайное падение.

Благодаря тяжелой женской руке.

– А это уже не важно. Что, не нашлось свободной девушки в столице, у брата решил отобрать? – очередной грозный прищур.

– Никто ни у кого ничего не отбирал, – проговариваются сквозь зубы. Вот нытик!

– Здравствуйте! – как никогда не вовремя раздается сзади.

Губы матери застывают в немом "О", а затем расплываются в улыбке.

– Здравствуйте, Яночка, – тепло приветствует мама и тут же шипит на меня: Ну да, никто ни у кого!

– Яна! – раздается звонкое вслед.

Кнопка вылетает из ванной и тут же бросается к своему новому объекту обожания.

– Ты пришла поиграть! А папа сказал, что не придешь. А у меня новая игра! – дочь тянет долгожданную гостью за руку в сторону своей комнаты.

Яна кидает на меня вопросительный взгляд, я киваю, подтверждая, что все нормально, да, иди.

– Артур, – недовольно выдыхает мама, как только две светловолосых девчонки скрываются в комнате.

– Мама! Я сам разберусь.

Следует несильный удар ладонью в плечо. Хотя бы не в ушибленное.

– Разберется он. Подумай о Полине. Дети очень быстро привязываются, если не уверен, что это серьезно, не надо травмировать ребенка, – мама кидает на меня очередной чисто родительский взгляд и поворачивается к двери. – И помирись с братом. Не хватает мне только двадцатипятилетнего нюни у себя на кухне.