Хотя какая там ночевка…

Пара часиков сна до рассвета, а дальше опять в полет. Надо отвезти контейнеры к отцам клана, дождаться справедливого распределения добычи, доставить свою долю матери, а после лететь за водой. Бочки вон почти пустые. Пришлось чуть ли не по дну шкрябать, чтобы полить на руки. А с рассветом ма примется готовить завтрак. Да и для мьёков уже небось нужна вода. Хоть эти и пьют не чаще одного раза в день, но зато за пару минут осушают все поилки, оглянуться не успеешь. А если чуток задержишься с водой — гудят так, что уши закладывает.

Люк решил, что светловолосую надо все-таки проводить до палатки и помочь с устройством. Что ни говори, а девчонка она храбрая. Старшая из сестер, Тигаки, до сих пор побаивалась дракона. Дрожала, морщила нос, будто Енси был не машиной-кормилицей, подчиняющейся программе, а вонючим плотоядным ящером, готовым сожрать в один миг.

А Мэй — ничего. Последний раз, уже на острове, так и вовсе влезла в седло с лицом человека, точно знающего, что он делает. А как ловко она вогнала энергики в пазы? Это надо было видеть!

Люк еще не встречал ни одной девушки, которая осмелилась бы подойти к драконьему хвосту и не затрястись от ужаса при виде длинных металлических шипов, торчащих вверх.

Да и к машине Мэй приноровилась. Умела в нужный момент отклониться, чувствовала направление воздуха и держалась так ловко, что Люк перестал за нее опасаться. Девчонка не сверзится и не рухнет в Соленую Воду. С Мэй даже было интересно, хотя та и злилась на Люка и Жака и обвиняла их в убийствах. Чисто женская непоследовательность. Мэй и думать забыла, что Городские уничтожают Всадников ничуть не меньше. Одни ночные налеты чего стоят…

Люк дернул плечом, убрал надоедливую прядь волос, взял Мэй за руку и показал свою палатку. Еще раз удивился, до чего у светловолосой мягкая и нежная ладошка, будто бы не знала девчонка никакой тяжелой работы. Фыркнул, когда увидел, как округлились глаза Мэй при виде слабо чадящей плошки с огнем. Да, это вам не электрический свет в Городах. В Камлюках электрические огни горят только в Костровых Башнях, в которых жители кланов укрываются во время налетов Городских. Вот там и используются украденные энергики.

У семьи Люка есть большой переносной фонарь, который тоже работает от энергиков, но его используют крайне редко. Берегут на особые случаи. Бывает, затянется песчаная буря или надо срочно что-то найти ночью, а света от факелов и плошек недостаточно. Вот тогда и пользуются фонарем. У Люка даже припрятаны два камня-энергика — один полностью заряженный, другой уже наполовину использованный.

Оставив Мэй в палатке, Люк вышел. Вдохнул всей грудью родной, насыщенный такими знакомыми запахами воздух, проверил дракона, которого оставил рядом с палатками, и принялся устраиваться на ночлег.

Была у них небольшая переносная кровать, на которой спали в самые жаркие ночи, когда духота в палатках гнала всякий сон. Вот на ней Люк и устроился. Она была широкой, почти квадратной, имела навес и в общем-то ничуть не уступала спальному месту в палатке. Разве что подушек на ней не хватало. Но вполне можно обойтись и без подушки — свернуть и сунуть под голову мягкую безрукавку.

Люк так и сделал и отлично отдохнул до того момента, когда Светило показалось над барханами, а мать принялась растапливать печь и греметь посудой.

Тогда он поднялся, плеснул на ладони немного воды, умылся. Выпил чашку кинеля и направился к дракону. Первым делом он достал камни-энергики из хвоста машины. Сунул их в карман, проверил седельные мешки, вытащил яйцо и задумался.

Плату надо было спрятать. Охотников до машины хватает. Конечно, жители клана не думали, что Люк прилетит среди ночи, но вдруг… Вдруг заметили, вдруг догадались и направятся сюда, как только увидят, что Енси в воздухе, и единственный мужчина семьи покинул стан. Но и с собой брать яйцо нельзя, могут отобрать отцы клана. Начнутся упреки в сорванной операции и в том, что Жак и Ник слишком малы, чтобы обладать машиной.

Люк колебался всего минуту. После торопливо пробрался в палатку к Городским. Оба спали. Мужчина горел в слишком знакомой лихорадке, тяжело дыша, и вокруг рта кожа у него стала бледной до синевы. Значит, не справляется отец светловолосой. Привык, видимо, к хорошей жизни, с трудностями не встречался и от первой же раны погибнет. Лихорадка сожжет его за пару дней.

Хотя кто знает… Может, Настоящая Мать и помилует Городского. В жизни всякое бывает…

Светловолосая Мэй спала, прижавшись щекой к подушке. Длинные волосы ее разметались, ресницы чуть подрагивали, на шее темнел шнурок кулона. Люк слегка улыбнулся, дотронулся пальцем до щеки девочки и осторожно убрал с нее кудрявую прядь волос. Потом потянулся, достал пристроенный в углу рюкзачок Мэй и сунул в него яйцо. А сам рюкзак пристроил под бок светловолосой и прикрыл покрывалом, чтобы тот казался просто подушкой.

Люк слетает быстро — и продукты отвезет, и воды наберет. Его не будет часа два-три, а если что, Мэй не такая простушка, чтобы позволить себя обыскивать. Она вполне может и удрать — боевая девчонка. Во всяком случае, старшая Тигаки в необычной ситуации глупеет и теряется, о младших и говорить нечего. Мать же должна, просто обязана спасать в первую очередь детей, а не драконьи платы. Вот и выходит, что только Мэй и сумеет лучше всех позаботиться о яйце. Даже не ведая о том, что плата у нее в рюкзаке.

И наверное, еще ее отец…

Енси взлетел, подняв небольшой песчаный вихрь. Люк оглянулся, махнул рукой матери — мол, не волнуйся, все будет в порядке — и хлопнул ладонью по драконьей шее.

— Давай, дружище, к нашей Костровой Башне.

В каждом клане была своя Костровая Башня. Их воздвигли давно, больше сотни Буймишей назад. Привозили на драконах большие камни, привозили воду и глину для постройки. Кропотливый и тяжелый труд, но сооружения вышли на славу. В них и укрываются до сих пор от набегов Городских.

Городские нападают нечасто, но жестко и сильно. Все надеются найти Храм Живого металла, да вот только не выходит у них. Храм спрятан надежно, о нем знают лишь Всадники, и никто не расскажет. При нападении все семьи клана укрываются в Костровой Башне. У Инимайтов четыре клана в племени, значит, и четыре башни.

У Вурногов немного по-другому, у них всего три клана и семей в них немного. Потому они обходятся одной общей и большой, называют ее Башней Успокоения, потому что рядом с ней хоронят отцов кланов.

Лететь было недалеко, полтора временных шага, если считать древним способом. А если глянуть на небольшой мониторчик на спине Енси, чуть левее от седла, то выходило пятнадцать минут. А если поднажать — и того меньше.

Вот уже и показалась желтая башенная верхушка, плоская, точно площадка для посадки. На нее вполне мог бы сесть дракон, если бы эту площадку не утыкали острые камни и осколки стекла. Это специально для того, чтобы не могли приземлиться ящеры Городских.

Люк направил дракона вниз, туда, где возвышалась Костровая стена — место, где собирались отцы клана, отмечали праздники и жгли большие костры, на которых жарили мясо ящеров. Почерневшие камни стены помнили более сотен таких праздников, они стояли тут еще во времена деда Люка, когда тот сумел раздобыть для семьи вторую драконью плату.