– и лишились дивора. Теперь ворпани по Утылве без продыху рыщут. Аж до Виждая добегают. И нашу акцию с башней засекут. Надо их отвлечь. Понимаешь, Петька? что из этого следует. Боюсь, тебе лучше лезть на башню…

– Я отвлеку, – Петька надул щеки и с шумом выпустил воздух. – Выхода нет. Точнее, я и сделаю, что могу. Выйду из библиотеки и пойду по проспекту. К гостинице.

– Погоди, Петька, – Сергей Рванов оторопел. – Ты в уме? Даже не на башню лезешь, а к черту на рога. Варвара – чертовка…

– Вот я чертей за собой и уведу. Этих рыжих…

– Что ж, Петька, – Лешка поджал губы. – Иди. Но не один.

– Ты с ним пойдешь? – вскинулась Устина.

– Нет, не я.

– Бросаешь друга? Ворпаней страшишься? А Петьку, значит, в самое пекло! Ты на словах лишь смелый! Может, тут иное – гораздо худшее? Наверное, стоит прислушаться к Машутке – что она про тебя говорила…

– Ты не права! – оскорбилась Влада. – Леша на башню полезет. Вот с этим… как тебя зовут, мальчик?

– Юлик. Но я-а-а…

– С Юликом! Они вдвоем до самого верха. И я с Лешей! Он не предатель! И про какую ведьму вы все время говорите?

Машутка привстала над диваном на коленях, смерила новенькую оценивающим взглядом. Машуткина физиономия была серьезная и довольная – как у Кефирчика, приготовившегося полакомиться вороной.

– Я от своих слов не отказываюсь, но я не говорила, что Лешка служит Варваре. Она его околдовала и чуть не захлопнула свои челюсти. Но ты тоже – пусть в шортиках и без клипсов – его держишь и тянешь. Цепкие ручонки. Ничего себе так. Повезло Лешке!

– Это нам повезет, если… Петька, сознаешь, что выйдешь и сильно рискуешь? Ты же приметный. Даже в костюме Зорро никого не обманул. Надеялся с ночью слиться? Черное не черном… Могу предложить тебе пойти с Рвановым. Больше не с кем… Ну, возьми с собой одного брата Анютина…

– Всегда готов! – в очередной раз шутовски отсалютовал Сергей Рванов.

– Нет! – яростно возопила воспитанная и сдержанная девушка Устина.– Это будет самоубийство!! Двое против двоих – но здесь люди, а там ворпани.

– Я пойду!… э… с Петром.

– Ты, волонтер? Вот те раз… – Юлик вытаращился на Ивана Елгокова. – А с какого… ты решил за нас вписаться? Погеройствовать и, может, пострадать? За компанию? Компанейский ты наш!

– Думай, как угодно. Да хоть прикола ради…

– Давай! приколись… Способов много. Сам иди и убедись… Вообще, УБЕЙСЯОБСТЕНКУ! или о башню – по башке… Чувачок, убейся!.. – Рванов не прятал издевки.

– Серега! – осадил Рванова Петька. – Он же тебе ниче плохого не сделал…

– Вот именно. Ничего. Вам в Кортубине без разницы, как окраина выживает. Жируете! и прикалываетесь. Лешка давеча рассказывал про ваши клубы и рестораны. Буржуи!

– Кто жирует? В областном центре тоже не рай. Кризис. Для всех.

– Бедненький. Твой батя работы лишился? Или ты сам? Да, а с киоском что и как? отстроят новый после пожара?

– Я еще не работаю. Учусь.

– Учись, студент! А я уже работаю. Лешка вон закончил учиться. Вернулся в Утылву. И не из-за учебы – из-за денег. Нет у него в родне олигарха Сатарова.

– Я в этом виноват?

– А Лешка в чем виноват? В том, что он – тылок, но сейчас изо всех сил кричит – нет, не тылок! отказывается… Лешка, я тебя слушал утром в бабылидином дворе. Не то, чтобы ты был не прав… Да, в Утылве хреново. В таком разе переедем все в Кортубин!.. Но я в мегаполис не хочу. Мне здесь лучше – проще и душевней. Рыбалка классная у нас на Виждае, заповедник, места красивые… Живи и радуйся! Что еще надо для счастья? Почему спокойно жить не дают? Денег больших не требуется – так мы и не требуем. Мы заработаем! Оставьте нам наш завод!

– Оставлю, оставлю, – пообещал Иван, чтобы отвязаться.

– Спасибо за щедрость. Богатый парень – в лейблах и брендах. Про цены боюсь заикнуться. Для тылков – баснословно.

– И это я исправлю. В галоши переобуюсь. В трениках за своего сойду. Прочее ясно – пивасик, сигареты… Да, еще башня! испытание…

– Зачет тебе! Челку подстриги – помешает на башню лезть. Обзор закрывает.

– Побреюсь. У тебя все?

– Теперь все. Скажи – зачем тебе мы и дела наши скорбные?

– Я помочь хочу. Просто так. Вы не должны смириться. Не знаю никакой ведьмы, но здесь ваша земля. И вы в своем праве!

– Ого-го! Удивительные речи в буржуйских устах. Как называются перебежчики из одного класса в другой? Ренегатами? Свой класс и родственника Сатарова ты предал. Ради Машуткиных переливчатых глаз? Абсолютно бескорыстно? Очень тебя понимаем.

– Ты завершил? – Лешка счел необходимым вмешаться. – Вывалил все, что накопилось у молодого пролетария за год эксплуатации капиталистами и холдингом?

– Не все!

– Нет, все!.. Разговаривать и претензии предъявлять можно до бесконечности – до утра точно. Помнишь, что сегодняшней ночью у нас важное дело? И опасное! Лишний человек пригодится – не будет лишним. Вам придется действовать сообща. Потому кончайте собачиться или кошатиться – короче, мавкать. Расклад таков. Петька – приманка для отвлечения ворпаней от башни. Вы двое – Петькина защита. Не знаю, получится ли у вас защитить…

– Как не знаешь?! – охнула Устина.

– Ты лучше всех нас знать должен. Не знаком, что ли, со свитой своей крали – директорши?

– Заткнись, Серега! Вы оба не заморыши. Что ты, что племянников сын. Если между собой не передеретесь, то дадите дружный отпор. Шанс у вас появится. В противном случае – без шансов.

– Попрошу без угроз. Не маленькие… Не злись, Лешка, сладим мы – отобьемся от зайчишек. Но пасаран!

– Биться не надо. Петька, увидишь ворпаней – беги. Как можно быстрее – ну, как можешь. Вы прикрываете. Не бьетесь, а тормозите их. И берегите носы.

– Носы? – Иван подумал, что ошибся.

– На месте поймете. Время, время!..

Молодежная ячейка начала резко собираться. Члены двух мобильных групп сверили часы, условились о встрече после того, как дело будет сделано. Хозяйка библиотеки Устина Жадобина молчала. У нее сердце болело за Петьку. Но одновременно она понимала, что присоединяться к Петьке и его спутникам бессмысленно – с ворпанями драться, что ли? Любая девушка в данном случае резко понизит боеспособность группы. Любая – но не Машутка. Вот Машутка могла бы даже подстраховать (от чего?). Устина дипломатично поинтересовалась:

– Ты пойдешь, Маш?

– Не-а. Пусть парни сами. Без няньки.

– Сами-то сами… Но всякое может случиться.

– Не-а. Ниче не может. Они по проспекту пойдут. Не до гостиницы. Свернут