Дядя Олег бросился вслед за Переводчиком, и я крикнул вдогонку:

– Спроси, про что это там Непобедимый лопотал?

Дядя Олег на бегу кивнул и скрылся за крольчатником, а на меня напала какая-то тоска. Или, точнее сказать, апатия. Что-то было во всем этом не так, не состыковывалось, и я никак не мог понять – что?

Мучаясь неясными подозрениями, я с чисто познавательной целью поднял с земли небольшой камешек и легонько кинул в кучу земли на краю ямы, с пожеланием пробить в куче дырку. Каменюка с хлюпом прошила навылет влажную землю и упала куда-то в траву. Соблюдая чистоту эксперимента, я взял камешек побольше и швырнул в забор с аналогичным посылом. Как, собственно, и ожидалось, камень дыры в заборе не пробил, хотя в сам забор я попал достаточно точно.

Поведение камней объясняло кое-какие странности и, в частности, прямо указывало на то, что первопричина странностей кроется в яме, отрытой дядей Олегом, и прогрессивно убывает по мере удаления от центра ямы.

От дальнейших размышлений и экспериментов с кирпичами меня отвлекла яркая вспышка за крольчатником.

– Э-э-э! Вы чего делаете там?! Спалите все к чертям!..

Я поднялся на ноги и почти уже дошел до крольчатника, когда из-за него, пятясь в сторону ямы, появился Переводчик. Он непрерывно кланялся дяде Олегу, которого мне видно не было, а на лице Переводчика вместо обычной улыбочки имело место быть выражение, как будто ему в морду еще не дали, но уже твердо пообещали это сделать.

Про меня тощий толмач вспомнил только на самом краю ямы. Точнее, я сам напомнил ему о себе:

– Слышь, ты, мастер языка! А грамота где? И медаль… В смысле документы про мою победу!

Переводчик охнул, одарил меня очередной порцией улыбок, поклонов и приседаний, принялся лупить себя кулаком по лбу, изображая фатальный склероз, но теперь, в свете его предыдущей забывчивости, выглядело все это не особенно достоверно. Наконец из недр своего тряпья он извлек и протянул мне скрученный в трубку кусок кожи, перехваченный ремешком и скрепленный маленькой печатью в виде дракона. Дракончик обещающе желтел золотом и вполне мог претендовать на роль медали за мою странную, но бесспорную победу.

Я быстренько развернул пергамент и увидел, что он очень красиво испещрен значками и рисунками, лично мне абсолютно непонятными, а местами нес на себе, в виде пятен, то ли следы обеда, то ли отпечаток прямо противоположных действий. В нижнем левом углу пергамента красовался грубо намалеванный большой синий дракон. Этот понравился мне куда как меньше, нежели маленький золотенький.

– Перевод есть? – спросил я, покачивая свитком перед носом Переводчика.

– О! Я совсем забыл! – засуетился он. – Коснитесь вашей разящей наповал рукой, Мастер, Большой драконьей печати Трех Черных Королей, и вы вступите в права владения. Да продлятся ваши дни, Мастер!..

На мой непросвещенный взгляд, Большая печать могла бы быть и покрупнее, особенно если она действительно из золота. Я подергал золотого дракончика за хвост и с удивлением увидел, что изображение на пергаменте меняется: иероглифы превращаются в какие-то корявые плоские буквы, которые как тараканы ползут, складываются в вертикальные столбики строчек разной длины, и все это художество трансформируется в странный, но более-менее удобочитаемый текст. Устрашающие значки и рисунки, которые змеились по периметру свитка, особых видоизменений не претерпели и добрее выглядеть не стали.

– Ага! – воскликнул я, пытаясь уловить смысл писанины на пергаменте. – Стихи, кажись… Ну, если ты больше ничего не забыл и не зажучил… Тогда катись по своим делам!

Переводчик низко поклонился мне, опасливо покосился в сторону дяди Олега и лихо сиганул вниз. Я своими глазами видел, что в яме не шевельнулась ни одна песчинка, когда он провалился сквозь ее дно.

Ко мне, улыбаясь от уха до уха, подошел дядя Олег. Мрачное настроение еще не оставило меня, и я решил слегка приблизить друга к реальности:

– Мне по твоей милости чуток массаж лица не сделали, и ребра у меня до сих пор болят.

– Так обошлось же! – Дядя Олег с улыбкой ощупал свои бока.

– Все это добро из твоей ямы всплыло… – сделал я еще одну попытку.

– Зароем! – еще более счастливо улыбаясь, пообещал он. – Прямо сейчас…

Было очень похоже, что Большое Счастье не просто посетило дядю Олега, а свило капитальное гнездо где-то в его организме.

– Чего это ты… – начал было я, но вспомнил о более важном для меня вопросе: – А чего это Тао нас так быстро покинул? Ты спросил?

Улыбка дяди Олега стала еще шире.

– Ты будешь смеяться, но этот придурок заявил, что ему никогда не одержать победы над человеком, сознательно принимающим смертельные яды перед решающей битвой. Не хило, да?! Это он о курении, что ли?

Я вытащил короткий окурок «Примы» из мундштука, осмотрел и швырнул его на дно ямы. Окурок сквозь дно ямы не провалился, а испустил тонкую струйку и сдох.

– Не смешно, – вздохнул я.

– Да ладно тебе! – радуясь неведомо чему, почти выкрикнул дядя Олег, нетерпеливо дергая меня за рукав. – Что там в грамоте написано?

Написано было вроде бы по-русски, только вот плюс к тому, что текст был нанесен на кожу вертикальными столбцами, эти столбцы сильно изгибались, как бог на душу положит. Так что трудности с прочтением у нас были, и немалые, но после некоторого умственного напряжения удалось разобрать:

Рождение ее величества Луны и гибель

Пускай укажут Время,

Когда в Хранилище войдет

Его Владетель. И

Четыре раза это будет в месяц лунный

С полудня до полуночи. Но,

Если Жизнь Луну переполняет,

То дверь в Хранилище открыта будет день и ночь.

Владей, безумец, всем, что видишь ты в подлунном мире,

Но помни то, что на пути Сокровища к Богатству

Стоит и за тобой следит

Безжалостная Смерть.

– Белиберда какая-то! – махнул рукой дядя Олег. – Фуфло непроходимое!..

– Не скажи! Эти линии, знаки и закорючки должны иметь какой-то свой, глубокий, смысл, – возразил я. – А в тексте все как раз предельно ясно и информативно! Дверь в какое-то хранилище будет открываться согласно лунному циклу. В полнолуние – на сутки и еще три раза по двенадцать часов. Только вот что это за дурацкая дверь? И где она?..

– Да вот же она! – заорал дядя Олег и потащил меня от ямы.

Дверь, с весны валяющаяся за крольчатником, оставалась все той же дверью. Только немного потемнела и лоснилась, как от лака или жира.

– Ну и что? Чем это вы дверь измазали? – без особого интереса спросил я.

– Да это ж та самая дверь! – Дядю Олега крайне возмутила моя тупость, но даже это возмущение не стерло счастливую улыбку с его лица. – На нее этот… Переводчик из бутылки своей плеснул, и она теперь заколдованная! Понимаешь?! Приз!!!