Однако как Советники выполняли приказы «нормального» Ирандера — точно так же буквально они исполняли и его волю, когда правитель был «помешан»…

Однажды — после одного из своих «помутнений» — Ирандер понял, что Советники по его приказу принесли в жертву целый город с десятью тысячами жителей, чтобы создать триста хррашей.

Он пытался исправить ситуацию, планируя свои приказы и выдавая их «наперёд», вводя разные законы, регламентирующие жизнь страны, но это не слишком помогло. Ирандер не был правителем или политиком — он был магом и воином. К тому же — его Советники не могли противиться повелителю перчатки, когда он вызывал их в моменты «помутнений» и выдавал новые сумасшедшие приказы, так что просто продолжали их исполнять.

А Высшие, Направляющие и прочие малефики, на которых переложили местные проблемы, действовали ровно так, как их повелитель — применяли силу и магию, если требовалось разрешить какую-то проблему.

У них, как и у прочих людей в королевстве, не было собственности — каждый из чернокнижников мог завладеть любой женщиной-простолюдинкой, если хотел, поселиться в любом доме, забрать любое количество еды на зиму и окружить себя любым количеством солдат, если это не вызывало вопросов у Советников и Ирандера — лишь бы приказы выполнялись.

Год за годом, десятилетие за десятилетием и век за веком эти проблемы усугублялись, немногочисленные и разрозненные законы игнорировались, и жизненный уклад ялайцев устоялся таким образом, что чернь привыкла жить под гнётом колдунов.

Зачем строить красивый и хороший дом, если в любой момент может прийти малефик и отобрать его?

Зачем стараться и обрабатывать огромный надел земли, если собранный с него урожай всё равно не продать — большую его часть просто заберут на нужды армии…

Да и кому продавать? Собственных денег в Ялайском королевстве не было — тут процветал натуральный обмен и выполнение плана.

Осознавая, что дальше так продолжаться не может, я я решил составить свод законов на основе имперских и «переставить колёса» на этой телеге, которая могла развалиться в любой момент.

Чтобы лучше понять простых жителей королевства, чтобы разобраться, как подойти к изменениям, я привлёк Иссель.

Девушка оказалась на редкость умной, и прекрасно понимала, как можно облегчить жизнь горожан и крестьян в определённых вопросах. Она рассказала мне о том, в чём действительно нуждаются люди, подала несколько стоящих мыслей — и я оставил её при себе, надеясь в будущем привлечь к более серьёзной работе. Вместе с братом, который уже не смотрел на меня волком, я поселил их в замке, и периодически девушка присоединялась к нам с Беренгаром в обсуждениях новых законов.

Правда, параллельно мне приходилось решать и массу других, не менее важных вопросов.

В частности — искать в архивах Ирандера решение для очистки урочищ в землях степняков, налаживать поставки металла для нахара (еда нам требовалась как и прежде), заново осваивать выжженные войной земли приграничья, где можно было хоть как-то выращивать злаковые культуры и разводить животных.

После всех боёв и маршей ялайской и имперской армий там завелась масса трупоедов, падальщиков, а проявления магии Этерниума иногда создавали невероятных монстров, которые пожирали целые хутора и деревеньки, а перемещаться по пустошам можно было только в составе хорошо вооружённых групп… Так что для моих чернокнижников и солдат, в массе своей простаивающих, нашлось дело по плечу.

И всё это — не говоря уже о том, что у меня в замке обосновался и посол народа Дженгеров.

Молодой Сейран поначалу оказался слегка шокирован тем, как обстоят дела в Ялайском королевстве, и в первые дни после своего прибытия больше молчал, не покидая выделенных ему комнат.

Однако я старался ежедневно находить для него хотя бы половину колокола. За время путешествия из степей мы слегка сдружились, так что меня юный кехару уже не особо боялся. Мы вместе занимались фехтованием, рассказывали друг другу разные истории и даже шутили — однако главным его занятием стала магия.

Беренгар, которому я поручил паренька, весьма обрадовался новому ученику. А за счёт своей «вездесущности» в пределах замка, он занимался с Сейраном одновременно с другими занятиями.

И надо сказать, прогресс у кехару был — почти такой же, как у меня в самом начале пути магического развития. С тем лишь отличием, что Сейран осваивал только иллюзии, не затрагивая прочие направления Дара Аулэ — но и это было для него большим шагом вперёд.

Иногда я присоединялся к сыну Эльхана в его тренировках в специальном зале, что-то подсказывал или участвовал в совместных уроках с ним и Беренгаром, с удовольствием и смехом наблюдая за тем, как юный и горячий кочевник постоянно переругивается с проекцией Сейнорай.

Забавно, но при всей разнице между нами, я чувствовал в Сейране родственную душу. Мы были похожи с ним, и даже то, что в нас обоих проснулась магия иллюзий, добавляла этой «общности».

А вот с Тормундом, оставшимся при Изабель, наладить отношения мне пока не удавалось. Светловолосый здоровяк держался почтительно и отстранённо, не выказывая признаков радости оттого, что я жив, или воодушевления от своего пребывания здесь. В этом не было ничего удивительного — я помнил, что случилось с его семьёй, и помнил о его отношении к «тёмным».

Тем удивительнее было, что он вообще приехал с посольством. Я искренне не понимал Императора, пославшим сюда человека, который всей душой ненавидит таких, как я…

Ведь если он должен был расшатать мои чувства к прошлой жизни или изображать дружбу — почему он этого не делал?

Пока что эти вопросы оставались без ответа, а время шло. День за днём, декада за декадой я изнурительно работал, раскатывал по столице, окрестностям и гарнизонам королевства, вникал в жизнь черни и колдовской элиты, общался с людьми, знакомился с ними, присматривался, подыскивал тех, кого собирался ввести в обновлённый государственный аппарат, строил планы, продумывал ходы наперёд, шаг за шагом выстраивая политику взаимодействия с соседями.

Так прошло два месяца, и к концу осени, когда мы собрали с полей скудный (но больший, чем раньше) урожай я, наконец, закончил написание свода законов, и решил представить его своему народу…

(Конец осеннего месяца 1077 года от Раскола)

В день, когда Ялайское королевство должно измениться раз и навсегда, я собираю в центральном зале замка всех тех, кого в Империи называют «элитой», а здесь — сангаур.

Буквально — «владеющих жизнями».

Идеально круглый зал спокойно вмещает больше пятисот человек. Разумеется, это капля в колдовском море моего государства — здесь лишь высшие магические чины, те, кто управляет школами малефиков, отдельными полками и корпусами армии, особыми службами и прочие чернокнижники, обладающие властью — Высшие, Направляющие, командиры, а также абсолютно все генералы, переброшенные с помощью порталов из самых дальних гарнизонов, и некоторые полковники армии.