— Да? — повторил он, уже подойдя к Мажордому.

— Иди за мной, — распорядился Мажордом почти хозяйским тоном.

Гаор пожал плечами и вышел из столовой за Мажордомом, ожидая чего угодно, или вообще ничего. Но тот привёл его в свою комнату и плотно прикрыл за собой дверь.

— Рыжий…

— Ну? — уже чуть сердито сказал Гаор.

— Куда ты ездишь с Фрегором? — понизив голос, спросил Мажордом.

Гаор удивлённо посмотрел на него.

— Ты что, забыл? Я тебе всё ещё тогда объяснил.

— Дурак, — тихо и сердито сказал Мажордом. — Фрегору плохо от этих поездок. Он плохо спит, требует за ночь по несколько разных «подстилок» и ни с кем не кончает. Плохо ест. Поковыряет и бросит. Куда ты его возишь?

— Куда прикажет, туда и везу, — пожал плечами Гаор и подчёркнуто наивно спросил: — А Фрегор знает, что ты шпионишь за ним?

— Да ты совсем дурак! — искренне, но не повышая голоса, возмутился Мажордом. — Он мой племянник, конечно, я беспокоюсь о нём.

— Племянник? — задумчиво переспросил Гаор. — А чего он тебя дядей не зовёт? Он-то знает, что ты… брат его отца? Я вот про своего дядю узнал, когда его в ветеранский приют отправили. А до этого Сержант и Сержант. Может, и ты для него… просто раб, не думал об этом?

— Не смей! Ты…

Гаор, кивая, выслушал ругань Мажордома и озабоченно спросил:

— Я тебе говорил, что ты ругаться не умеешь? Хочешь, научу? Мне на тренировку сегодня, а в десять к хозяину, так что смогу выкроить, тут вообще-то быстро учатся, десятка долей за глаза хватит.

Он вполне сознательно дразнил Мажордома, вызывал того на замах, чтобы отвести душу, применив полученные у Рарга знания. Но Мажордом из всего сказанного им выхватил самое для него сейчас важное.

— Он вызывает тебя в десять? Зачем? Разве ты умеешь услаждать? Ты когда-нибудь был «подстилкой»?

— Нет, и не буду, — твердо ответил Гаор.

— Прикажут, и будешь, — отмахнулся Мажордом. — У тебя хорошее бельё есть? Да, сейчас я тебе мыла душистого дам, вымоешься им перед тем, как идти. Чтобы потом не воняло.

— Не суетись, Мажордом, — остановил его Гаор. — Можешь не стараться. Я не ты и не твои ублюдки. «Подстилкой», палачом и стукачом не был и не буду. Я сказал, а ты слышал.

— Тебя запорют.

— Это я уже тоже слышал. А тебе что за печаль? — усмехнулся Гаор. — Ты меня зачем звал? Чтоб я тебе на Фрегора стучал? Сказал: нет. Всё, кончен разговор. Об этом. А что ты за собак со мной не рассчитался, это ты помнишь?

— Ты такой злопамятный?

— А ты?

— Я требую порядка!

— Я его нарушаю? — поинтересовался Гаор и посоветовал. — Ты со мной ни словами, ни руками не справишься, Мажордом, я тебя и там, и там переиграю. Так что не лезь.

— Был бы ты другого цвета, — вполне искренне вздохнул Мажордом, — я бы знал, кого к тебе подложить, чтобы ты сердцем прикипел и голеньким стал. А так… не хотят с тобой, — и хихикнул.

Гаор удивлённо посмотрел на него.

— Да ты что, думаешь, я шлюх не пробовал, не знаю? Я с пятнадцати лет по борделям ходил, так что не твоим… — он крепко выругался, — меня чем удивить.

— А что, тебе эти, — Мажором с явным отвращением выговорил, — чуни из третьей спальни слаще?

— Ты хоть раз их видел? — усмехнулся Гаор. — Какие они из себя, знаешь?

— Кто?

— Не кто, а что. Чуни. Они, — Гаор улыбнулся со столь же явным превосходством и заговорил по-учительски. — Они мягкие, тёплые, и с ними хорошо-о. Но это только тому, кто понимает и ценить умеет, а всяким, — он смерил Мажордома выразительно указывающим взглядом, — тем да, не дано, и пытаться нечего.

Мажордом открыл рот, но тут щёлкнул селектор. Они оба замолчали и повернулись к нему.

— Где тебя носит? — спросил брюзгливый старческий голос. — Что за шум в северном крыле?

— Да, хозяин, бегу, хозяин, — выдохнул Мажордом и вылетел из комнаты, вытолкав по дороге Гаора.

Коридор был пуст, и Гаор, прикинув, что время для гаража за разговором прошло, отправился в свою спальню отдыхать перед тренировкой.

Он разделся и лёг поверх одеяла, напряг и распустил мышцы. Да, полноценного укорота в этот раз не получилось, но… да к аггелу его, дядюшку в ошейнике. Нужна Фрегору его забота, как же?! Ну его к аггелу. Лучше, раз есть время, займись своим делом. Это всё так… а дело твоё за тебя никто не сделает.

Гаор закрыл глаза, чтобы не видеть белый — с недавних пор он ненавидел этот цвет — потолок, достал папку, развязал тесёмки и вынул лист. Так. Общая терминология. Сырьё, полуфабрикат, продукт. Сырьё… нет, для каждого, скажем так, звена это своё. В Амроксе — это поступившие из отстойников «галчата». Предварительная обработка, мытьё, стрижка наголо и… операция. Инъекции, вживление электродов. Выжигание памяти. Сортировка, и прошедшие становятся «полуфабрикатом». Не прошедшим ставится клеймо, и они переводятся в другие отделения… Он записывал простыми точными словами. Картины, диалоги — это всё потом, это и так помнится, сейчас он готовит боевое донесение. А сколько вообще отделений в Амроксе? Он побывал в трёх, а судя по длине забора, вдоль которого едешь до ворот, их не меньше десяти, а то и полной дюжины. «Полуфабрикат» ещё не смотрели, а «продукта» вообще не касались. Думать об этом было нестерпимо больно, но он заставлял себя через боль писать, формулировать, сопоставлять. Не позволяя себе эмоций.

Да, ему делали переливание крови, он помнит закреплённые на штативе прозрачные пакеты с кровью. И теперь он знает, не догадывается, а знает, видел, как они делаются, и как сваливают обескровленное тельце в контейнер на колёсиках с желтой надписью на боку: «утилизация», тоже видел. Да, он видел, как пакуют выкачанную кровь в стерильные пакеты и загружают ими холодильные шкафы. Он видел и «сырьё» — привезённых с сортировок всех возрастов, обоего пола, получивших страшные категории: третью и четвёртую по здоровью и шестую по использованию. В детских и взрослых ошейниках, с самыми разными клеймами, но больше всего кружков. И видел, как обрабатывают «сырьё» — осматривают, берут анализы, определяют кого куда, у кого что взять. И «полуфабрикаты» — привязанных к каталкам и операционным столам, обездвиженных не анестезией, релаксантами, с парализованными, а то и попросту перерезанными голосовыми связками — чтобы не нервировали врачей. И полную утилизацию он видел. Прошёл по всей цепочке. «Продукт» — пакеты с кровью, подготовленные к пересадке сердца, лёгкие, почки, печени, всё отсортировано по размерам и имуннотипу, пробирки