Визирь улыбнулся и осторожно вставил их в рот.

Они идеально подходили ему и было приятно чувствовать холод металла, прикасающегося к усохшим деснам. Правда, требовалось проявлять осторожность, чтобы язык не попал в капкан, потому что зубы были остры, как бритва!

Несколько секунд Анулеп нежно поглаживал свои царапины, затем вынул зубы и убрал их назад в шкатулку. Они предназначались для другого дня – того дня, когда фараон решит заменить своего визиря кем-нибудь другим. Анулеп прекрасно понимал, что будет означать подобная «замена». У Хасатута появится основание убить его. Анулеп сам даст его фараону при помощи своих бронзовых зубов!

Он снова посмотрел на ужасные зубы, лежащие в шкатулке, и улыбнулся, а потом медленно закрыл крышку…

Кхай пришел в сознание только тогда, когда отряд кушитов снова разбил лагерь на заросшей кустарниками равнине в двадцати милях к западу от Нила. Его положили на раму – повозку, на которой перевозились разные припасы. Повозку тянула низкорослая коренастая горная лошадка. На ней без седла сидел всадник.

Очнувшись, Кхай обнаружил на теле множество синяков, появившихся в результате путешествия по пересеченной местности. Все запасы Лиса перевозились именно таким образом. Впрочем, таким же образом перевозились и раненые, когда таковые имелись, потому что в те годы, когда Сахара была зеленой, еще не изобрели ничего, подобного рессорам.

Когда новый лагерь был разбит, Кхай сел, потер шишку на голове и почувствовал боль во всем теле.

Тут же появилась девушка по имени Аштарта, которая проводила его в шатер царя. Солдаты Мелембрина выполняли свои обязанности в лагере и за его пределами. Они не обращали внимания на юношу-кемета.

Воины Куша уже слышали о его появлении и знали все подробности, но теперь требовалось выполнить определенную работу и выставить дозорных. Мелембрин уже объявил воинам о своем желании найти и уничтожить хотя бы еще один из пограничных патрулей фараона перед тем, как отправляться в Хортаф.

Так что Кхай последовал за Аштартой к могущественному Мелембрину и по ее явно фамильярному поведению, решил, что она в самом деле приходилась дочерью царю Куша. Вспоминая то, что произошло на берегу реки, и как он разговаривал с девушкой, Кхай бессознательно стал коситься на нее, когда она села на подушки в другой части шатра. Сначала царь допросил ее, а потом Кхайя. Юноша рассказал о том, как все случилось, и неподвижно замер перед суровым Лисом, смотревшим на него из-под густых бровей.

«Парень выглядит хилым, – подумал Мелембрин. – Слишком худой и бледный для кушита». На самом деле юноша отличался от всех, кого Мелембрину доводилось видеть ранее, – у него были голубые глаза, светлая кожа и золотистые волосы. «Сейчас он, наверное, голоден и, видно, давно не ел нормально, а круги под глазами у него появились от недосыпания во время пути из Асорбеса. Симпатичный парень. В ближайшие годы он превратится в красивого мужчину. Плечи станут широкими, а руки и сейчас достаточно сильны».

Голубые глаза Кхайя превратились в льдинки, когда он начал рассказ о фараоне и о том, как жестоко убили всю его семью. Кхай не лил слез, а говорил с мрачной целеустремленностью, и это тоже понравилось Мелембрину. Этот парень не был слабаком, несмотря на свой внешний вид, а если требовались дополнительные доказательства, то они остались гнить в зарослях тростника на берегу реки. Разделавшись с беглыми наемниками, мальчик показал инстинкт настоящего убийцы. Это противоречило безопасной и изнеженной жизни сына великого архитектора, которую Кхай вел в Асорбесе. Более того, юноша спае жизнь следующей кандассе Куша!

Наконец Мелембрин заговорил:

– Те люди, которых ты убил в лесу на другом берегу реки, не были кометами?

– Нет, аравийцами. Работорговцы, поставляющие в Кемет живой товар, – ответил Кхай.

– Ты должен обращаться к моему отцу «господин», – в десятый раз напомнила юноше Аштарта.

– А наемники на берегу реки? – продолжал Мелембрин. – Они были тиранцами, не так ли?

– Да, – кивнул Кхай и скривился от боли в висках.

– Да, господин, – поправила Аштарта.

Кхай повернулся к ней.

– А тебя мне нужно называть попугаем? – воскликнул он. – Я не присягал на верность твоему отцу.

Если уж кто-то кому-то чем-то обязан, так это он мне, а не я ему.

У Аштарты от дерзости Кхайя открылся рот и округлились глаза.

– Удар Эфраиса повредил разум мальчишки! – сказала она.

Теперь лицо Мелембрина почернело, как грозовая туча, и он заорал на дочь:

– Ради всего святого! Ты слишком уж интересуешься этим парнем, Ш'тарра. Я могу с ним поговорить в собственном шатре без тебя?

– Но он всего лишь мальчик, – запротестовала принцесса. – И не знает хороших манер… И еще он глуп…

– Он спас твою жизнь, девочка! – воскликнул царь. – В моих глазах это делает его мужчиной, а твое поведение превращает тебя в неблагодарную маленькую ведьму! Черт побери, я не знаю, благодарить ли его или проклинать за то, что он тебя спас! А ты, – повернулся он в гневе к Кхайю, – проявляй больше уважения к правителю Куша или я прикажу отрубить тебе голову!

Кхай почти не слышал его. В его ушах все еще звенел звук ласкового имени, которым царь назвал свою дочь. Ш'тарра!

Ш'тарра… где же он раньше слышал это имя?

– Слушай меня, Кхай Ибизин, или как там тебя, – продолжал Мелембрин. – В моей армии есть место умелым стрелкам. Поскольку ты бежишь от фараона, а мы направляемся домой, и поскольку до Нубии отсюда далеко, а на пути туда поджидает много опасностей, я предлагаю тебе забыть о Нубии и присоединиться к нам. Ты присягнешь мне на верность и, может, когда-нибудь научишься называть меня «господином». Ну, что скажешь? Ты что, не слушал меня, парень?

У Кхайя закружилась голова. Он покачал ею, но не отвечая на вопрос царя, а для того, чтобы отогнать боль, а потом качнулся. В ушах его звенело имя: «Ш'тарра!.. Ш'тарра!.. Ш'тарра!» И каждый волосок юноши дрожал у корня… В этом имени заключалось что-то важное, что-то, что он должен был знать, что ему следовало помнить. Но что именно?

Его снова качнуло, и он поднес руку к голове.

Аштарта тут же вскочила со своих подушек. Она подскочила к Кхайю, взяла его за руку и помогла опуститься на пол.

Юноша освободился и с трудом поднялся на ноги.

– Все в порядке, – сказал он. – У меня просто закружилась голова, вот и все.

Мелембрин тоже встал.

– Ладно, парень, не перенапрягайся, – мягко сказал царь. – Тебе ударили по голове, ты преодолел огромное расстояние и мало ел в последнее время. Думаю, что я могу подождать с ответом, пока ты придешь в себя. А пока Ш'тарра покажет тебе, где ты сможешь отдохнуть.