Перед чайником лежали проспекты с памятниками и цветами на обложках. Этот человек занят подготовкой к похоронам сына.

Вин продолжал стоять в дверях, не желая покидать это крохотное помещение. Кевин решил, что много времени этот разговор не займет. И он не имел ничего против, потому что не хотел заставлять этого человека страдать ни на мгновение дольше, чем это было необходимо.

– Мистер Райт, информацию о том, что ваш сын все еще жив, выдала не журналистка.

В мойку упала тарелка, и Доусон с Вином посмотрели на Шону. Она не повернулась в их сторону, а продолжала стоять, глядя на предмет, который выскользнул у нее из рук.

Вин несколько минут смотрел ей в спину, а потом повернулся к Кевину.

– Ничего не понимаю. Ведь очевидно, что…

– Там время не совпадает. У нас есть подтверждение того, что газеты еще только выезжали из типографии к тому моменту, как Дивэйн был мертв. Все произошло так быстро, что мы решили…

Доусон замолчал, почувствовав, что в его тоне появились извиняющиеся нотки.

Вин тоже их услышал. Но его глаза не обвиняли; в них не было ничего, кроме глубокого горя.

– Мы все так думали, сынок.

– А это значит, что его выдал кто-то другой.

Вин понимающе кивнул. Он уже сам об этом догадался.

– Я должен задать вам вопрос: кто, помимо членов семьи, знал, что Дивэйн еще жив?

Вин почесал покрытую короткими вьющимися волосами голову.

– Не знаю. У меня все это как в тумане. В это же время на прошлой неделе мой сын был… Все произошло так быстро. Мне позвонили на работу. Я перезвонил детям и…

– Лорен, – негромко произнесла Шона.

Доусон молча ждал. Девушка наконец повернулась к нему.

– Мы позвонили Лорен. Она… она была девушкой Дивэйна. Я оставила информацию для нее, но она так и не перезвонила. – Шона повернулась к отцу. – Ты помнишь, Па, она ни разу не появилась в больнице.

Доусон почувствовал волнение. Полиция звонила только ближайшим родственникам подростка. И Кевин знал, что всем было строго-настрого приказано молчать о том, что мальчик жив, до тех пор, пока его состояние не стабилизируется.

– А вы не знаете, где я…

– Я вам напишу, – предложила Шона и почти бегом покинула комнату. Полицейский повернулся к Вину, который взглядом проводил свою старшую дочь.

– После смерти Дивэйна банда больше не беспокоит?

– После того как ваши ребята арестовали Лирона по обвинению в убийстве – нет, – покачал головой Вин. – Там сейчас всем заправляет Кай. Он не такой отмороженный, как Лирон. Мне кажется, им велели оставить нас в покое.

В этом Доусон сильно сомневался. Смерть одного из членов семьи от рук бандитов не гарантировала безопасность трем дочерям Вина. Банды так не работают. И Вину Райту придется не спускать глаз со своих девочек до тех пор, пока они не покинут район Холлитри.

Вернувшись на кухню, Шона протянула Кевину клочок бумаги.

– Вот ее адрес, – сказала она.

– Спасибо. Благодарю вас… – Звонок мобильного телефона прервал его. – Простите, – сказал Доусон и отвернулся.

Это был дежурный.

– Наконец-то я нашел хоть одного детектива, – произнес голос на другом конце провода. – Не могу дозвониться ни до вашего босса, ни до сержанта Брайанта. Поэтому придется вам меня выслушать.

Доусон и так знал, что он лишь третий среди четырех сотрудников следственной группы, и очень не любил, когда ему об этом напоминали.

– Секундочку, – сказал он, прикрыв микрофон ладонью, и повернулся к Вину Райту. – Спасибо за все. Я буду держать вас в курсе.

Вин печально кивнул и открыл перед ним дверь.

– В чем дело? – спросил Кевин дежурного, обходя мусор в палисаднике.

И замер на месте, услышав слова, которых ждал вот уже шесть лет.

– У нас здесь образовался труп, а так как до босса мы дозвониться не можем, то вам придется им заняться.

Наконец-то, пусть и на короткое время, он стал начальником.

– Слушаю тебя, Кев, – сказала Ким, отвечая на его звонок.

– Босс, я в шести футах от тела женщины. Ей около двадцати пяти лет, и я не уверен…

– Какого цвета у нее джинсы?

– Э-э-э… желтые.

– Это она, – простонала Стоун, прикрывая глаза.

Она внимательно слушала, пока Доусон сообщал ей подробности.

– Сейчас буду. – Сказав это, инспектор отключилась и обернулась к Брайанту. – Мы опять, черт побери, опоздали.

После просмотра изображений с камер наружного наблюдения Ким не испытывала к женщине никаких личных чувств. И тем не менее Инга была их единственным точно известным подозреваемым.

Ее знали обе девочки, особенно Эми. И Инга предала их самым подлым способом. За это она теперь заплатила своей жизнью, и хотя Ким предпочла бы видеть ее извивающейся на месте для свидетелей в суде, она никак не могла заставить себя почувствовать сожаление по поводу смерти женщины.

– А может быть, у нее не было выбора, командир? – предположил Брайант.

Она по достоинству оценила филантропические взгляды сержанта, но согласиться с ними не могла.

– Чертов выбор есть всегда. Она знала этих девочек – и тем не менее продала их со всеми потрохами.

– И все-таки что-то заставило ее удариться в бега. Может быть, совесть…

– Брайант, ты же не ребенок, – буркнула Ким. Иногда его оптимизм выводил ее из себя. – Если б это была совесть, она продолжила бы выполнять план и при первой же возможности спасла бы девочек. То, что она сделала, было актом самосохранения. Она просто испугалась.

– А теперь она мертва, – сказал Брайант, словно изрек важную мысль о том, что этим Инга искупила все свои грехи. Но Ким не могла с этим согласиться. Ведь Эми и Чарли в лучшем случае ожидали ужасные испытания, а в худшем – кошмарная смерть.

– Брайант, сделай милость, веди машину.

Нет, смерть Инги она оплакивать не собирается.

Ким выскочила из машины рядом с полицейской лентой, ограждавшей территорию, показала свой знак и не останавливаясь прошла к месту преступления. Узкая аллея шла между супермаркетом и магазином инструментов по самому краю центральной улицы Брирли-Хилл.

Доусон перехватил ее на середине пути. Он был белый как полотно.

– Босс, там просто жуть какая-то…

– Я уже взрослая девочка, Кев! – рявкнула Ким в ответ и протиснулась мимо него.

– А, инспектор… То-то мне показалось, что я слышу ваш теплый, нежный голосок.