Ненависть как самозащита, хм…

Как следовало из блога Зиновия, действо это продвинутые старшеклассники (а именно Юра, самый продвинутый и имеющий очень продвинутых родителей!) засняли на фотопленку. И не только! Еще и на видеокамеру. В те времена в продажу (в Европе, разумеется, но у дипломатов не было проблем привезти ее из-за бугра) поступили самые первые видеокамеры – громоздкие, тяжелые, записывающие на маленькую пленочную кассетку, и безумно дорогие.

Учительница обществоведения, стало быть, несмотря на угрозы Компашки предъявить всему миру фотографии, запечатлевшие ее в весьма… эээ… пикантном виде, скажем так, – все же обратилась в милицию. Партийно-идейный гнев ее был столь велик, что она пренебрегла угрозой!

Спрашивать ее об этом бессмысленно – не скажет. Да и ни к чему. Есть ее заявление в милицию, в котором она утверждает, что ее изнасиловали.

Меж тем Зиновий в своем блоге рассказывал совсем другую историю. И то, что он описывал, было абсолютно аутентично. Он был убогим, этот Зиновий, – и в силу своей убогости говорил правду. Вот почему Алексей верил каждому его слову – за вычетом его хвастовства, столь глупого и напыщенного, что оно без труда вычиталось из фактов.

Но отчего Анна Ивановна назвала это изнасилованием? Чтобы подвести ненавистных деток под более серьезную статью? Или ей было проще произнести именно это слово, вместо того чтобы описывать, что с ней сделали старшеклассники?

Опять же, она сама не скажет, да и неважно. Важно другое: что зачинщиками того безобразия оказались Юра и Инга. Но никак не Зина Шапкин!

Вот и стало понятно, почему парторг писала второе заявление в милицию: она убрала оттуда имена Юры Стрелкова и прочих членов Компашки! Номенклатурные родители надавили через свои каналы на милицию, а милиция на потерпевшую…

Кис отлично знал, как умеет милиция давить, если возникает надобность. Если возникает заинтересованность, чтобы потерпевший изменил показания. Наверняка начали с того, что доказательств у нее нет и никто ей не поверит, – такие хорошие дети таких хороших родителей, как же можно, что вы! А дальше расписали, какие ужасы ее ждут, если будет настаивать: очные ставки, подробные описания, кто когда что… Да и отсутствием заключения об изнасиловании от гинеколога наверняка спекулировали. А его и быть не могло: физически она никак не пострадала, если не считать легких синяков на запястьях. Только косвенная улика в виде следов спермы Шапкина на ее юбке.

В общем, все сторговались: Шапкин, который в показаниях рассказал, как в реальности дело было (исчезнувшие из ОПД страницы!), позже взял вину на себя. Наверняка его уговорили: дело закрутилось, требовался козел отпущения! Родители продвинутых детишек денег дали, а Инга пообещала преданно ждать из колонии… И пришлось парторгу удовлетвориться возмездием лишь жалкому и ничтожному Зине. А заклятый ее враг Стрелков вкупе с Компашкой снова вышел сухим из воды. Снова морально победил – не только ее лично, но и ее идеалы!

Да, было от чего из школы уйти! Разумеется, она больше ни одного дня не могла смотреть в их наглые, торжествующие глаза. И вот теперь, спустя много лет, она мстит?

Это было бы абсолютно понятно, все понятно, кроме одного: зачем так долго было ждать?

Нужно проверить ее алиби. День и примерное время нападения на Леру и смерти Роберта у него есть. Остается узнать, чем занималась в это время Анна Ивановна Деревянко.

– Я обязана отвечать на ваши вопросы?

Анна Ивановна держалась прямо. Поверх неизменной белой кофточки на плечи ее был наброшен платок, завязанный узлом на груди, – хоть и синий с цветами, но сходство с пионерской формой только увеличивалось. Глаза ее смотрели колко, враждебно.

– Нет. Я ведь частный детектив, а не милиция. Но у меня имеются основания подозревать вас в убийствах.

– С какой это стати?

Он помолчал. Ему было неловко сказать: я знаю, что с вами сделали детки…

Неловко, мучительно.

Но Анна Ивановна вдруг стала заливаться краской. Лицо ее заполыхало, до самых корней волос.

Она поняла.

И теперь Алексею нет нужды объяснять. Что было ему только на руку. Но чувство неловкости мешало ощутить удовлетворение от выигранного первого раунда. Не рад он был тому, что его выиграл! Уж больно паскудно все это….

Она сделала попытку закрыть дверь и спрятаться с его глаз долой, забаррикадироваться в своей квартире от тех слов, которые он не произнес.

Но Алексей ей этого не позволил. Он придержал дверь – и держал ее до тех пор, пока бывшая учительница не опустила руки. И тогда он шагнул внутрь ее квартиры.

Не разговаривать же, в самом деле, о таких вещах на лестничной площадке!

– Если у вас есть алиби на этот день, то скажите мне о нем, Анна Ивановна. Иначе я буду вынужден поделиться моими подозрениями с милицией. А также тем, что стало основанием для этих подозрений…

– Как вы узнали? – спросила она, глядя в сторону. Пальцы ее затеребили концы платка на груди, и Алексею она вдруг показалась маленькой девочкой, школьницей, которую жестоко наказали за что-то, но она так никогда и не смогла понять за что…

– Один из ваших бывших учеников довольно подробно рассказал эту историю в своем дневнике в интернете, в блоге. Но он не называет вашего имени, если это может вас немножко утешить… Анна Ивановна, поверьте мне, я не любитель чужих секретов. И мне не доставляет ни малейшего удовольствия в них влезать. Я вам по-человечески сочувствую, и мне совсем не хочется причинять вам боль. Но кто-то убивает членов Компашки. И я должен узнать кто. Если это вы, будет лучше, если вы сразу признаетесь. Если это не вы, то дайте мне ваше алиби, и мы закроем тему.

– А если у меня алиби нет? – враждебно спросила она.

– Это сильно осложнит ситуацию… А у вас его нет?

– Вы не сказали мне, на какой день и час я должна иметь алиби!

– Ах да, извините! – вежливо улыбнулся Кис и подумал, что на его уловку она не попалась. – Скажите, где вы находились в прошлую пятницу в районе семнадцати тридцати?

Даже если Роберта убили позже, то только потому, что убийца, Кис был убежден, отвлекся на Леру. А для этого он должен был оказаться неподалеку от дома Роберта именно в тот момент!

– На работе. Я всегда на работе до шести вечера, каждый день, без исключений!

– Адрес и телефон конторы. Кто может подтвердить, что вы находились на рабочем месте?

– Мой начальник. Вы будете у него проверять?..

– Это в порядке вещей.

– И как вы объясните ему свои вопросы? – Тяжелый ее взгляд давил детектива. В нем было столько же неприязни, сколько скрытого отчаяния. – Скажете ему, что подозреваете меня в убийствах? Да еще объясните, на каком основании?!

Алексей окинул ее внимательным взглядом.