Нож выскользнул из негнущихся пальцев и шарахнул по полу.

– Аккуратнее! – окликнул Мару старик, и девочка вздрогнула: она не слышала, как он вошел. – Задумалась, что ли? Я вот зазевался однажды, так и хожу без мизинца на левой ноге. Как-нибудь покажу, если ты не боишься.

– Н-нет… Не боюсь…

– Ты чисть, не отвлекайся. А про мальчиков успеешь еще подумать, – Альберт задорно подмигнул, взял жидкость для розжига и отправился на улицу.

Да нет же, глупости! Что плохого может затевать этот человек? Открытый, веселый. Фотографии такие… За душу берет! И приютить родственницу после стольких лет… Мало ли, что говорил Сэм! Может, в Гренландии другая рыба.

Мара вытряхнула из головы недоверие и дурацкие подозрения и дочистила весь улов. Расстаралась: дважды проверила, чтобы ни чешуйки, ни следа от требухи. Коричневая грязь, конечно, моментально забилась под ногти, но ужин в семейном кругу того стоил.

Альберт нарезал рыбу на ровные кусочки, натер пряностями и разместил на решетке. Девочка устроилась рядом на раскладном кресле. Любовалась полным штилем и слушала, как когда-то в молодости дядя ее отца покорял Кордильеры. Скупое полярное солнце расщедрилось на теплые лучи, и Мара щурилась, подставляя им лицо.

Комок подозрений, заползших было в ее нутро, растаял без следа, как одна из льдин, плавающих у горизонта.

– Где же наша мисс Вукович? – расстроено спросил дядя Альберт. – Скоро будет готово. Такой обед пропускает.

– Мы оставим ей.

– Нет, остывшее и разогретое – уже не то, – цокнул старик. – Ладно. Для нее я тоже придумаю что-нибудь особенное.

Они отобедали, и Альберт, прикрыв потухшие угли, отправился на тихий час.

– Иной раз я и ночью сплю мало, – сказал он, разглаживая бороду. – А то вдруг днем разморит…

– Отдыхайте, – улыбнулась Мара. – Я вымою посуду.

Пребывая в прекрасном настроении, девочка прибрала остатки обеда и разложила чистую посуду в шкаф. Делать было по обыкновению нечего, и она вспомнила историю про предсказания. Из любопытства ей все же хотелось выяснить, почему вдруг сразу два человека, да еще и таких далеких друг от друга, как Брин и старый ангакук, упомянули зебру.

Захватила телефон и пошла в гору, чтобы не разбудить своей болтовней дядю Альберта. Набрала номер Зури, но ответила не африканка, а Брин.

– Наконец-то, – воскликнула она. – Я думала, до тебя никогда не дойдет!

– Что? – удивилась Мара.

– Ну как! Я же специально намекнула про Зури… Иначе зачем ты ей звонишь? Пришлось поменяться с ней на день… Все, теперь можем говорить, – возбужденно тараторила Брин. – Мой телефон на днях брала мисс Линкс. И у Нанду тоже. И, думаю, у Джо. Так что туда тебе звонить нельзя. Наверняка, поставила прослушку.

– А у Зури?

– Зачем она им? И сама Зури ничего не сможет сказать: твой номер не определился. Я закрылась в ванной, включила воду, браслет прикрыла пустой банкой из-под колы.

– Чем плоха фольга?

– Ну… Теперь банки все носят. Стефан, друг Кевина, предложил. Удобнее. Сара уже превратила это в тренд. Вот агент Джонсон бесится...

– Так ты что, не злишься на меня?! – Маре не верилось, что Брин снова болтает с ней как ни в чем не бывало. – И не обижаешься?

– Разумеется, нет. Поначалу, конечно, поверила Нанду… Но это же глупость какая-то! И Джо давно уже мне все объяснил. Но мы решили сохранить видимость ссоры с тобой, чтобы агенты не так пристально за нами следили. Хорошо, что ты смогла выйти на связь! Мы занервничали… Ну, что там? Куда ты уехала?.. Нет! Не говори! Намекни. Хотя нет. Не намекай. Какие там у вас новости? Вы правда выяснили, кто подставил Эдлунда!

– Ну, есть кое-какие соображения… Не у меня, у Вукович. Но звучит, как глупость…

– Не знаю, не знаю… Что-то происходит. Линкс сегодня утром рванула на «Сольвейг» прямо с завтрака. Унеслась на всех парах. Может, все решилось? И твоего отца вот-вот освободят?

– В том-то и дело… – Мара вздохнула, решая, стоит ли говорить, но потом подумала, что Брин неплохо позаботилась обо всех предосторожностях. – Вукович думает, что это и есть наша Рысь. Якобы ее отец, Ричард Карлайл, в свое время финансировал эксперимент. И теперь хочет отомстить Эдлунду, за то, что тот все запорол. И не отдает меня Совету.

– Ой, это не к добру… – протянула Брин.

– Почему?

– Линкс сегодня уезжала в такой спешке… Я думала, ловить преступника, но если Вукович ее подозревает… Варианта два: или Рысь решила сбежать, или перехватить Вукович первой.

Мара нервно сглотнула, по позвоночнику будто пробежала стайка ледяных муравьев.

– Вот черт… – прошептала она.

– И я боюсь, что все-таки второй вариант, – огорошила подругу Брин после недолгой паузы. – Все девочки жили в городах на побережье. Лонг Бранч, Рокленд, Гловертаун… Я все думала: как похититель мог их спрятать? Провезти через границу на самолете?

– А если он их просто убил? – с трудом проговорила Мара.

– Это самый простой вариант. Но и нелогичный. Если мстить надо Эдлунду, то какой смысл их убивать? Закончить эксперимент – я понимаю. Взять биоматериал… Но в таком случае их будут держать до самой осени.

– Зачем?

– Мара, ну честное слово! Биоматериал – это яйцеклетки. У перевертышей они созревают дважды в год: весной и осенью.

– И весна уже прошла, – тихо подытожила Мара.

– Вот именно! Возможно, их хотят как-то подготовить… Или пичкают препаратами. Я не знаю. Смысл в том, что они нужны похитителю живыми. Значит, он их где-то держит.

– А заставить превратиться в тотем? И перевезти как животное?

– Ты уже год учишься в Линдхольме! Как можно заставить перевоплотиться?

– Мало ли, какие есть лекарства или уколы…

– Ты меня убиваешь! – выдохнула Брин. – К тому же, тотем второй жертвы – лось. Как ты себе это представляешь?

– Ладно. Тогда так: их похищали на машине и держат в Штатах. И тогда версия с Карлайлом и Линкс всем хороша.

– Ну… Кроме того, что Карлайл последние лет десять живет в Швейцарии.

– Откуда ты знаешь?

– Мара, Ричард Карлайл – знаменитость в нашем мире. Как Уортингтон или ван дер Вауде. Ты же знаешь, где живет отец Иды?

– Подозреваю, что в Голландии…

– В Бельгии! Ладно, это сейчас не так важно. Толку от тебя… Вопрос в чем: если Карлайл в Швейцарии, а Линкс – на Линдхольме почти весь июнь, то кто присматривает за жертвами?

– Они же богатые! У них полно слуг или сообщников.

– Хорошо, – произнесла Брин тоном, не предвещающим ничего хорошего. – Тогда зачем было Линкс похищать девушек собственными руками?