По другую сторону последних гиперврат между ними и войной располагался Флот. Или, по крайней мере, шесть легионов этого Флота и куча кораблей поддержки, носившихся между громоздким изяществом крупных истребителей, флагманов и крейсеров. Их было столько, что они затмевали звезды. Правда, звезд в небе было не так уж и много. Махит знала этот сектор пространства, хотя никогда не бывала здесь прежде – на ресурсы сектор был небогат, контролировал его Тейкскалаан, а станция Лсел наблюдала за ним и практически больше ничего не делала.

Именно в этом месте Дарц Тарац впервые и заметил инородцев, за прослушиванием которых она провела шесть тошнотворных часов. Махит сто раз прокрутила звукозапись, пока не обрела уверенность, что, если ее разбудить посреди ночи, она сможет повторить эту последовательность помехового шума и металлического лязга в остаточном образе звука. В этом секторе исчезло немалое число пилотов Лсела, что выстроилось в закономерность, которую заметил сначала Тарац, а потом, спустя время, Декакел Ончу. Они заметили это, взяли на заметку, а потом использовали. Тем не менее звезд здесь было маловато. Ни звезд, ни небес, как на Городе или любой другой планете, а только огромное количество тейкскалаанской огневой мощи.

Все корабли были исключительно красивы. В детстве Махит насмотрелась фильмов-биографий с такими страшными сценами, что от них перехватывало дыхание, потому что неизбежно возникала мысль о том, что способен сделать Флот с планетой. Не со станцией – никогда не со станцией, неизменно с планетой, всегда находящейся очень далеко, но экстраполяции давались Махит без труда. Насмотрелась она и сериальных драм о жизни на одном из кораблей тейкскалаанского легиона, в которых герои носили форму, а в свободное время устраивали поэтические соревнования. От этого тоже перехватывало дыхание. Черт, она глотала все это, как сахарные пастилки. Она, вероятно, все еще могла объяснить сюжеты, витиеватые любовные истории, политику и многосезонные сделки между фракциями, но вот она здесь, и даже после всего, что случилось с ней в Городе три месяца назад, она все еще сомневалась. Головокружительно и обреченно. То ее «я» которое переживало происходящее, и то, которое это происходящее оценивало, сомневались: «Неужели это все происходит, когда я чувствую, что это не сон? Неужели это все происходит, когда я чувствую себя цивилизованным человеком?»

И то «я», которое говорило, как Искандр, мрачное и смешливое: «Неужели это все, когда я забываю, что такое чувствовать себя станциосельником? А как насчет теперь? Мы все еще Махит Дзмаре?»

Она воображала себе Флот, страшилась его и восхищалась им, и видение Флота все еще вызывало глубокий разрыв.

У Три Саргасс таких проблем не было. Она без труда завоевала расположение или, по меньшей мере, интерес одного из офицеров связи «Жасминовой глотки», и теперь, когда они были на расстоянии оклика от самого главного из всех флагманских корабля Флота, «Грузика для колеса» яотлека Девять Гибискус, она наклонилась над плечом этого офицера и переключила трансляцию на себя.

– Говорит специальный уполномоченный Три Саргасс, нахожусь на борту корабля обеспечения «Жасминовая глотка», – сказала она. – Приветствую флагманский корабль «Грузик для колеса»! Вы обращались в министерство информации, насколько я понимаю?

Наступила долгая пауза, более долгая, чем время, за которое сигнал прошел досветовое расстояние между двумя кораблями. Махит представила себе другой мостик: Она их удивила? Вызвала раздражение? Может быть, их не оповестили о прибытии Три Саргасс?

Наконец она получили ответ: прилетевший дугой голос, гладкий, без какого-либо акцента, словно тот, кто говорил, научился тейкскалаанскому, слушая новостные сводки по радио, а то и сам был диктором.

– Добро пожаловать в Десятый легион, уполномоченный. Говорит икантлос-прайм Двадцать Цикада, действующий адъютант яотлека, она выражает сожаление в связи со своей занятостью в настоящий момент, вследствие которой не может надлежащим образом встретить вас.

– Оставим формальности имперскому суду, – ровным голосом сказала Три Саргасс. – Здесь у нас поле боя. Я с нетерпением жду возможности поговорить с яотлеком, когда у нее будет время. Мы вскоре будем на вашем борту, адъютант, прибываем на грузовом корабле с вашими поставками – это шаттл «Жасминовая глотка».

– Мы? – переспросил голос, и Махит подумала: «Что ж, хватит уже играть в простушек».

– Да, мы, – с энтузиазмом подтвердила Три Саргасс. – Я везу с собой консультанта-лингвиста. Она – варвар, но не настраивайтесь против нее. Она блестящий специалист.

На этом она оборвала разговор с адъютантом, человеком, который был вторым лицом в Десятом легионе. Махит не могла решить, то ли она в ужасе, то ли у нее приступ гордости, то ли она просто восторженно, отвратительно заинтригована. Она смотрела, как Три Саргасс выпрямилась, сверкнула офицеру связи широкоглазой тейкскалаанской улыбкой, выгнула спину, сплетя руки на пояснице. «Готовится, – подумала Махит. – Мне тоже пора».

– Консультант-лингвист? Так меня теперь следует называть? – спросила она.

Три Саргасс пожала плечами, точнее, сделала быстрое движение одним плечом и одной рукой.

– Если ты хочешь отправиться в качестве посла Лсела в Тейкскалаан, я смогу тебя представить заново, когда мы туда доберемся.

Она скользнула теплыми пальцами по запястью Махит, проходя мимо, и та легко последовала за ней, думая о цветах, которые поворачивают свои бутоны к солнцу, и о менее приятных тропизмах[9] – гравитационных колодцах и тяге насекомых к продукту разложения.

– Кстати, Махит, если ты хочешь быть послом Лсела, есть ли у тебя полномочия вести переговоры с орущими инородцами от имени твоей станции?

.

Ах, черт побери, почему нельзя быть послом и дипломатом! Почему нельзя снова быть полезной, иметь власть и помещение, чтобы пользоваться им – во благо Лсела и Тейкскалаана? Делать что-то большее, чем спасаться бегством, быть чем-то большим, чем агентом Тараца по разрушению империи изнутри. Делать что-нибудь!