В комнату вошли санитары. Положили Леру на носилки, прикрыли ее больничной простыней и понесли. Соня посмотрела на нее и вышла вслед за носилками. Носилки засунули в санитарную машину, дверцы с треском захлопнулись. Машина заурчала и поехала в глубь больничного двора.

— А куда это они? — недоумевая, спросила Соня, она почему-то ожидала, что машина уедет прочь.

— Криминальный морг находится здесь же, в этой больнице, и вскрытие будут делать здесь, — ответил Сергей.

Соня все еще стояла, глядя вслед уезжающей машине, ничего и никого не замечая вокруг. Она не услышала, как подошел к ней Евгений. Она просто почувствовала, как он положил руки ей на плечи — его уже родной жест. И почувствовала облегчение, ощутила каменную стену у себя за спиной.

— Здравствуй, Соня, — проговорил он.

Соня обернулась к нему, протянула руку и проговорила:

— Как хорошо, что ты здесь.

— Здравствуй, Соня, — сказала, подходя к ним, Рита, — как ты?

— Держусь, а ты как?

— И я держусь, — ответила Рита, — я выпросилась, пойдем домой.

Сергей опечатал вход в домик Леры, запер его. Подошел к одному из милиционеров, стоявших в стороне, подал ему ключи от машины и домика, что-то сказал и подошел к своим друзьям.

— Я свободен, могу ехать.

Они все вместе вышли из больничного двора, сели в «Опель» Евгения, стоявший на стоянке, и поехали к Татищевым.

* * *

К разговору о Лере вернулись уже вечером. Первой заговорила Соня:

— Сергей, а когда разрешат похоронить Леру?

— Завтра, наверное, я попросил, чтобы вскрытие сделали побыстрее.

— Где будем хоронить? — снова спросила Соня. — Может, попытаться разыскать ее родственника в Москве. Тот, который ее забирал из клиники.

— Нет, это невозможно, — ответил Сергей, — ее единственный родственник, к сожалению, скончался совсем недавно.

— Как жаль, — разочарованно произнесла Соня, — а кто он был? Ты что-то узнал?

— Не я, — ответил Сергей и кивнул в сторону Евгения.

Соня опешила, наморщила лоб, мотнула головой:

— Женя?!

— Да, — ответил Сергей и обратился к Евгению: — Рассказывай дальше.

— Да, пожалуй, пора, — ответил Евгений.

Они сидели в большой комнате тесной двухкомнатной хрущевки Татищевых и пили кофе. Евгений поставил чашку на стол, подошел к балкону и закрыл дверь. В комнате стало неожиданно тихо, слышно было только, как капала вода из крана на кухне. Евгений вновь сел в кресло и начал:

— Как вы, наверное, помните, наше с вами знакомство состоялось на дороге между Словинским и Антиповском. Я ехал из Антиповска. В тот день я возил Танечке Боровиковой кое-какие травы для бабушки. Мы вместе с ней прошли в музей. Мы отдали травы, потом Танюша затащила меня как подсобную рабочую силу на второй этаж музея, чтобы помочь ей передвинуть шкаф.

— Только для этого? — попытался подковырнуть его Сергей.

— Не знаю, но шкаф я передвинул. Пока отряхивался от исторической пыли, гляжу, Танечка стоит и, как на икону, смотрит на портрет дочки Морозова. Я подошел, а она вдруг меня спрашивает: «Женя, вам, наверное, вот такие красавицы нравятся?» — и показывает на портрет. Я решил отшутиться и говорю: «А чего-нибудь покрасивше у вас нет?» Она мне говорит: «Нет. Правда, есть словесный портрет». И включает магнитофонную запись. Я слушаю и говорю: «Вот это мне подходит, а адреса этой красавицы у вас нет?» Танечка тогда разозлилась, крикнула, что у некоторых извращенный вкус и придется, мол, мне нанять «дилижанс времени», чтобы повидать ее, а потом убежала, бросив меня в музее.

Я тогда прослушал запись еще раз и снова осмотрел портрет. Дождался, когда, по моим расчетам, Танечка доберется до дома, и позвонил ей из музея, попросил прощения, был прощен и уехал в свою деревню.

Еду, и вдруг на дорогу выходит девушка и поднимает руку. Я остановился больше от удивления, чем из жалости или… ну, в общем, это неважно. На дороге стояла девушка с портрета. Я даже испугался, не схожу ли я с ума. Поэтому и вышел из машины. Вышел, посмотрел, и версия сумасшествия стала находить свои подтверждения. Рядом с девушкой с портрета стояла девушка из словесного портрета. У меня даже промелькнула мысль, а не превратился ли мой зеленый «уазик» в «дилижанс времени». Поэтому я посадил вас в машину, поэтому и повез к себе, поэтому и не очень удивился, когда вы сказали, что хотите исследовать подземелье. Я решил, что Лера и Соня сводные сестры, что обе враждующие ветви наконец объединились и решили отыскать родовые сокровища. Единственное, чего я никак не мог понять, это какую роль во всем этом играет Рита. Кто она? Потом пришел к выводу, что она просто авантюристка, прознавшая про клад и напросившаяся в экспедицию. Поэтому и подыгрывал вам, как мог. Показывал подземелье, возил на кладбище.

— Кого возил на кладбище? — спросила Рита.

— Меня, — ответила Соня.

— Прости, Сонечка, но Леру я тоже туда возил.

— Когда? — в один голос спросили Рита и Соня.

— Когда мы с ней отвезли в больницу бабу Гашу, — ответил Евгений, — возвращались из Антиповска и заехали. Но она как увидела первую могилу с фамилией Морозов, сразу сказала, что не верит во всю эту чепуху и не желает таскаться по могилам. Очень быстро вернулась к машине и села за руль. Мне ничего не оставалось, как только подчиниться ее своенравию.

— А почему вы нам про это ничего не рассказали? — спросила Рита.

— Я не придал этому сначала никакого значения, а потом решил свозить на кладбище Соню, — ответил Евгений. — Моя теория то рассыпалась в прах, то находила все новые и новые подтверждения. Но выводы было делать рано. Однако мы немного забежали вперед. Хочу вернуться к тому моменту, когда приехал Сергей. Мы с ним подружились сразу, у нас возникли доверительные отношения. Правда?

— Истинная, — подтвердил Сергей.

— Сергей рассказал мне об убийстве Морозова и о некоторых подозрениях, которые возникли у него в ходе следствия. Он рассказал о предварительных результатах токсикологической экспертизы, о том, что костровские эксперты не справляются с ней. Я предложил свою помощь. Вернее, помощь моих коллег из университетской лаборатории. Тогда же Сергей мне и рассказал все про себя и про Леру. И попросил помощи. Я согласился и чуть не поплатился за это.

— Каким образом? — спросила Соня.

— А ты еще ничего не поняла? — спросила в ответ Рита.

— Нет, а что я должна понимать. Накрутили тут целый авантюрный роман, я уже ничего не понимаю. Говорили про одно, перескочили на другое.

— Тогда давай продолжу я, — вступила в разговор Рита. — Когда мне стало плохо, я сразу поняла, что дело тут не в несвежей ветчине. Отравлено было вино, которое я пила. Но меня спасло молоко. Я с детства не пью молока, не принимает организм, а поскольку я сначала выпила молока, а потом вина с ядом, меня спас мой ангел-хранитель. Меня начало рвать. Яд не успел всосаться в кровь.