Еще Сергей рассказал, что Эдуард Семенович Морозов, оказывается, собирался за границу на очень продолжительный срок. У него была открыта виза в Швецию, Швейцарию и в Америку — на год. Имелась и его просьба о выезде на постоянное жительство в Соединенные Штаты. Напоследок он решил побывать на родине предков, но это кому-то не понравилось, и теперь он навсегда останется в родной земле.

Что же так стремился увидеть в Словинском Морозов? Ну не любовь же «к родному пепелищу и отеческим гробам» привела его в эту глушь и заставила предпринять настоящий сыск. Не совсем понятно было и другое — такой человек, как он, если уж у него действительно возникала острая ностальгия по родным местам, всю информацию мог бы получить непосредственно в столице. А он буквально все бросил в Москве и помчался в Костров, чтобы отыскать развалины дедовского дома. Нелепо. А если уж ему «дым отечества так сладок и приятен», то какого дьявола он просился в Америку навеки поселиться.

Соня вышла из ванной, обмотав голову полотенцем. Зашла снова в свою комнату и уселась перед туалетным столиком. Взяла тюбик с кремом и начала наносить на лицо маску.

Если предположить, что каким-то образом Морозов узнал, что в подземелье есть тайник, а в тайнике клад, и поехал, чтобы этот клад забрать, вот тогда становится понятным его стремление посетить Словинское. А на горизонте появляется еще одна загадочная фигура — убийца.

Соня отложила в сторону тюбик с кремом, вытерла руки и взяла карандаш и бумагу. Она нарисовала стол и сидящего за столом человека. Заштриховала его фигуру и поставила рядом большой знак вопроса.

Что же это за человек? Соня разделила лист бумаги на две части, проведя черту прямо через фигуру человека, и озаглавила каждую из них: «Какой он?» и «Что он знает?»

Заполнять эти образовавшиеся графы она начала со второй. Там она записала:

Он знает родословную Морозова.

Он знает про клад.

Он знаком с китайской или другой восточной медициной.

Он хорошо знает растительный мир нашей полосы.

Он разбирается в архитектуре и археологии, истории и краеведении.

Он умеет оставаться незаметным, находясь рядом.

Джеймс Бонд какой-то получается, агент 007.

Соня вздохнула и продолжила свою работу. Во второй графе она записала:

Умный.

Образованный.

Ловкий.

Смелый.

Целеустремленный.

Снова получается Джеймс Бонд. Ничего не понятно. Загадочного в темной личности стало еще больше.

Соня привела себя в порядок, переоделась, взяла сумку и отправилась в больницу к Рите. По дороге надо зайти на рынок, купить Рите бананов. Это единственные фрукты, которые принимает Ритин желудок. Сможет ли она теперь полноценно питаться? И поправится ли когда-нибудь?

На рынке Соня выбрала самые красивые, самые желтые бананы, открыла сумку, достала кошелек, расплатилась. Забрала связку бананов и собралась уходить.

— Гражданочка, — услышала она за спиной голос продавца, — вы платочек потеряли?

Соня обернулась и увидела в руках у женщины-продавца носовой платок. Она подошла поближе, взяла платок в руки. Это был вышитый шелковой гладью батистовый платок Леры.

Соня растерянно взяла платок в руки и проговорила:

— Спасибо, я, вероятно, вытащила его вместе с кошельком из сумки.

Она забрала платок и пошла. Как она забыла про этот платок! Когда уезжали из деревни, она сунула его в сумку и забыла про него.

Времени было еще предостаточно. Соня вышла с рынка и прошла на набережную. Купила мороженое и села на скамейке в тени. Платок она все еще держала в руках. Положила его на колено, разгладила свободной рукой. Посмотрела внимательно, потом положила на него ладошку, поставила ладошку ребром. Перевернула платочек так, что красный мак закрывался ее мизинцем. Потом убрала руку, полюбовалась платком еще несколько минут, доела мороженое. Поднялась и пошла в больницу к Рите.

* * *

Рита уже встречала ее во дворе на их традиционном месте, на скамейке у фонтана. Фонтан уже давно не работал и был превращен в клумбу. Рита увидела Соню и обрадованно закричала:

— Ура! Наша мама пришла, нам банан принесла.

Соня вручила ей бананы, и они уселись на скамейке.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Соня.

— Превосходно, я понятия не имею, зачем меня здесь маринуют. Искололи весь антифас, прямо сидеть больно.

— Марго, ты же учитель, а так выражаешься.

— А у меня каникулы. Ты лучше скажи, что нового?

— Ничего. Все, что я тебе вчера доложила, а больше ничего. Кроме…

— Что «кроме»? — встрепенулась Рита, дожевывая очередной банан.

— Марго, а ты не много бананов ешь, ты обезьянкой не станешь? — ответила Соня.

— Нет, эволюция в моем теле уже завершилась. Я теперь навсегда вынуждена оставаться человеком. Так что ты там сказала — «кроме…»?

— А кроме… кроме вот этого, — проговорила Соня и достала из сумки носовой платок.

— Ой, что это? Где-то я это уже видела, — проговорила Рита и посмотрела вопросительно на Соню.

— Это Леркин платок. Помнишь, у нее мама всегда вышивала.

— Точно, у них всегда пяльцы, такие огромные, стояли в гостиной. Но этот платок я у Лерки не видела. Это не ее платок. Где ты взяла его?

— Его нашли спасатели в подземелье.

— Значит, точно не ее, а с чего ты взяла, что это ее платок?

Соня потерла лоб и проговорила:

— Постой, мне казалось, что я видела у нее этот платок.

— Нет, у нее были обычные платки, ни одного вышитого не осталось. Да ты что — у нее тапочек домашних не осталось, а ты хочешь, чтобы у нее платок носовой выжил. Она же продала все. И мамины вышивки тоже.

— Не знаю, — озадаченно пожала плечами Соня, — подожди. Жека вынес этот платок из подземелья и отдал его мне, сказал… постой, что же он мне сказал? Он сказал: «Соня, сейчас не до клада, твоя «крепкая» подруга все-таки была в подземелье. Ребята сейчас сделали пробный проход. Нашли вот это». И подал тогда мне этот платок.

Рита внимательно слушала Соню, глядя на нее встревоженными глазами. Потом тихонько проговорила:

— Соня, а где Леркины вещи?

— У меня дома, а что?

— Ты не смотрела, что у нее там? В сумке?

— Нет, не имею такой дурной привычки лазать по чужим вещам.

— А ты все-таки посмотри, хотя бы для того, чтобы знать, какие у нее носовые платки… и может, там что-то осталось из ее прошлой жизни.