Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Как интересно.
— Эти кто-то не желают привлекать к вам внимание власть имущих: иначе действовали бы через городскую стражу. Поэтому я склоняюсь к мнению, что вы понадобились не клановым и не городским властям, а местным бандитам — правильным людям, как они себя называют.
Зелёный глаз жреца блеснул в свете фонарей. А вот голубой слегка потемнел: нет, не почернел — в его радужке словно добавилось синевы. Лысина служителя Хакина покрылась крохотными капельками влаги, выдавая его волнение.
— Очень может быть, — сказал я. — Кажется, представляю, о каких правильных людях вы говорите, уважаемый. Замечал к себе интерес с их стороны. Допускаю, что они способны на… вот такие пакости. И… что теперь?
— Скорее всего, — ответил младший дознаватель, — ваши недоброжелатели дожидались моего прихода в этот дом. Надеялись, что я объясню вам всю серьёзность ситуации с доносами. Нагоню на вас страха, заставлю дрожать в ожидании неминуемого очистительного костра. Я бы сумел добиться подобного эффекта, мастер Карп, можете мне поверить.
Клифы словно ощутили угрозу: чуть склонили головы, шевельнули губами, продемонстрировав похожие на патроны к автомату Калашникова зубы.
Я вновь почувствовал вибрацию пола.
Спросил:
— Но?
Жрец кивнул.
— Вы правы, мастер Карп, — сказал он. — Это «но» существует. Коллеги убедили меня, что как бы я ни старался отправить вас на костёр — мои усилия пользы не принесут. Я говорю о пользе для меня. Они заверили, что предъявить вам незаконное использование магии мне попросту не позволят. Ваши недоброжелатели получат от вас желаемое. В этом тоже мои коллеги убеждены. Ну а потом, заверили они, все обвинения против вас рассыплются, как осенняя листва с деревьев. Люди, что написали на вас жалобы, заявят, что обознались, что вы совсем не похожи на их обидчика — тот был совсем иным: старше или младше, выше или ниже. А мои начальники получат каждый свою малую толику монет и забудут о вас… до следующих доносов.
Служитель Хакин нахмурился.
— Вот только меня подобный исход дела не устраивает, мастер Карп.
— Интересно, почему? — сказал я.
— Потому что я по-прежнему останусь «младшим».
— Сочувствую вам, господин младший дознаватель.
— Я не нуждаюсь в вашем сочувствии, — сказал служитель Хакин. — Но кое-что мне от вас всё же нужно, мастер Карп. За этим я к вам и пришёл.
Глава 17
Младший дознаватель опёрся руками о витрину, точно проверял, выдержит ли та вес среднестатистического посетителя магазина. Крупным телосложением жрец не отличался, но выделялся ростом. Хотя главной его фишкой всё же были глаза — разноцветные, в этот раз не спешившие чернеть. Служитель Хакин пожевал губы, пребывая в задумчивости (он словно прикидывал в уме, о чём следует мне говорить, а о чём лучше умолчать). Постучал по древесине длинным узловатым пальцем. Смотрел на меня исподлобья, в упор. Из-за чего я вдруг ощутил себя вызванным на допрос преступником.
— В юности я мечтал вырваться из столицы, мастер Карп, — сказал жрец. — Да, представьте себе. Я был идеалистом, видел смыслом своего существования чёткое выполнение постулатов Чистой силы. Мечтал избавить мир от захлестнувшей его скверны: магии и последствий её применения — таких, как нежить и нечисть. Ведь для того я и вступил в орден, отказавшись от мирских соблазнов и продолжения рода.
Он улыбнулся, едва заметно: чуть приподнял уголки губ.
— Ещё тогда я заметил, что не все коллеги разделяли эти мои стремления. Многие мечтали о приземлённых вещах. Желали получить власть внутри ордена, чтобы вкусно есть и сладко спать, пока другие боролись с мировыми бедами. Вместо того, чтобы оказывать друг другу помощь в общей борьбе — строили козни, спорили за места в иерархии ордена. Царившие в Норвичской обители порядки казались мне несправедливыми.
Младший дознаватель покачал головой.
— Я покинул столицу, — сказал он, — отправился туда, где, как мне казалось, вели реальную, не показную борьбу со служителями Нечистого. Считал, что в далёкой от Норвича провинции точно найду единомышленников и соратников. Я думал, что вдалеке от княжеских кланов, с магией которых в столице царства приходилось мириться, идёт настоящая очистительная борьба. И поначалу в Персиле мне чудилось, что я не ошибся.
Жрец замолчал.
Я не спешил разбавлять своими фразами его монолог: пока не понимал, к чему он ведёт.
— Поделюсь с вами наблюдением, мастер Карп: люди везде одинаковы. И если вы прибыли в столицу в поисках других людей, непохожих на тех, к кому привыкли в Персиле и в кулинарной школе — спешу разочаровать вас: жители столицы мало чем отличаются от провинциалов, хоть и считают себя особенными. Отличие Норвича от любого другого крельского города лишь в том, что здесь больше численность населения. Вот и всё.
Служитель Хакин развёл руками.
— Простите, если разочаровал вас, мастер Карп. Но я говорю правду. Эта истина относится и к горожанам, и к жителям обителей Чистой силы. Но в общем, люди и здесь, и в Персиле те же самые. Каждый радеет лишь о собственных благах. За редким, разумеется исключением. Но нам — этим исключениям — приходится нелегко. Потому с возрастом многие из нас переосмысливают свою жизнь. Вот, пришла и моя очередь сделать это.
Глаза младшего дознавателя не чернели.
Меня это начинало подбешивать, поскольку от чистого я не ожидал ничего хорошего.
— Я устал заниматься никому не нужным делом, — сказал жрец. — По сути, именно мои действия привели на очистительные костры полтора десятка слуг Нечистого. Но знали бы вы, сколько их избежало наказания по причине того, что мои начальники выказали слабость, не справились с соблазнами. Служители не стремились наказать виновных. Их целью было получить либо повышение в ранге, либо поощрение руководителей.
Я уловил, как дёрнулась щека служителя Чистой силы.
— И никого не возмутила подобная несправедливость, — сказал младший дознаватель. — Почти пятнадцать лет, что я работал в Персиле, результаты моих трудов приносили пользу кому угодно, только не мне. А в ответ на моё желание подняться на ранг выше, мне стали едва ли не смеяться в лицо. Заявляли, что таких «фанатиков», как я, нельзя подпускать к управлению обителью. Мы хороши только «в поле».
Он хмыкнул.
— Потому со временем я подрастерял свой фанатизм.
Продолжил:
— Представьте, что люди отказываются есть ваш хлеб, мастер Карп. А