— Как вы узнали, что я сеньорита, а не сеньор?

Он усмехнулся:

— Никакая мужская одежда, даже самая нелепая, не может скрыть женской прелести. Да и потом, вы с такой грацией на­клонились к розовому кусту... Только женщины так тонко чув­ствуют красоту цветов.

Вера слегка нахмурилась. Ей было неловко обнаруживать свою чисто женскую слабость к цветам: ведь до сих пор един­ственной природной красотой она признавала морскую сти­хию. А намек незнакомца на нелепость ее мужского наряда Ве­ру даже разозлил, и она довольно резко ответила:

— Я пришла в этот дом не для того, чтобы здесь обсуждали мою внешность и одежду.

Он улыбнулся:

— Но я не обсуждаю, а скорее восхищаюсь. И позвольте узнать, для чего вы пришли в этот дом?

Теперь незнакомец стоял близко, свет падал ему на лицо, и Вера смогла хорошо его разглядеть. Он был красив: большие черные глаза, мужественный профиль, твердо очерченные гу­бы, смоляные волосы, крупными кольцами падавшие на вы­сокий лоб. Может быть, раньше Вера поддалась бы его обая­нию, но после встречи с «красавчиком» она уже привыкла настороженно относиться к мужской красоте. Однако разго­вор незнакомца был так приятен и дружелюбен, что девушка посчитала нелепым дичиться и ответила вполне миролюбиво:

— Я здесь потому, что сопровождаю своего дядю, который продает купцу Юлиану зерно.

— Вот как? А ваш дядя — генуэзец из Таврики Ринальдо Сантони?

— Откуда вы знаете?

— Наверное, я по натуре очень догадлив. — Он пристально посмотрел ей в глаза, и Вера невольно отвела взгляд. — Ведь я же сразу догадался, что вы не мужчина. А вот греки, бьюсь об заклад, этого не поняли.

— И мне так показалось.

— Должно быть, они приняли вас за евнуха или женствен­ного мальчика.

— Возможно. — Вера не сдержала улыбки. — Но откуда вы знаете моего дядю?

— Мне сообщил о нем Фернандо Оливес. Я и пришел сюда, чтобы встретиться с Ринальдо Сантони. Думаю, что ваш дядя тоже заинтересован в этой встрече.

Внезапная догадка мелькнула в голове Веры, и девушка вос­кликнула:

— Так, значит, вы Родриго Алонсо, племянник Великого магистра?

Он слегка поклонился:

— Позвольте представиться: Родриго Алонсо де Кампореаль, сын арагонского дворянина и племянник ныне покой­ного Великого магистра ордена госпитальеров Хуана де Эре­диа. А вы?..

— Вероника ди Торелло. Мои родители были генуэзскими дворянами. Они давно погибли, и меня воспитал Ринальдо Сантони, брат моей матери.

Представляясь своему обаятельному собеседнику, Вера и са­ма хотела выглядеть как можно лучше, но именно из-за этого старания вдруг сделала лишний шаг и неловко тряхнула голо­вой, так что ее шапка, зацепившись за ветку дерева, упала на землю, и волосы, собранные в небрежный узел, рассыпались по плечам.

Чтобы скрыть свое смущение, девушка быстро наклонилась за шапкой, но Родриго наклонился одновременно с ней, и они, стукнувшись лбами, невольно рассмеялись.

— Не прячьте свои роскошные кудри, — попросил испа­нец. — Они у вас словно водопад или темное облако...

— Вернее — туча. Корсары даже дали мне прозвище — Ве­роника Грозовая Туча.

— Вам приходится жить среди корсаров? Бедная девушка, я вам сочувствую, я ведь и сам рано лишился родителей.

— Можете не сочувствовать, я не люблю, когда меня жале­ют, — слегка нахмурилась Вера. — И бедняжкой я себя вовсе не считаю.

— А вы гордячка. Хотя, наверное, такой и должна быть пле­мянница корсара.

Родриго улыбнулся, но теперь в его обаятельной улыбке Ве­ре почудилось что-то хищное. Она не знала, как дальше себя с ним вести, и, кивнув на дверь дома, заметила:

— Наверное, там вас давно ждут. Дядя очень хотел встре­титься с вами.

— Надеюсь, эта встреча будет нам обоим полезна. — Не­сколько мгновений он помолчал, глядя на Веру. — А вы со мной не пойдете?

— Нет, я хочу побыть в саду.

— Ну что ж, мы еще увидимся.

Он зашагал к дому, но на полдороге вдруг оглянулся, и Ве­ра не успела отвести устремленный вслед ему взгляд. Солнеч­ные блики и тени от листвы скрыли от девушки выражение его лица. Вера поспешила скользнуть под шатер росшей у пруда плакучей ивы, как будто столь зыбкая преграда могла спрятать ее досадное смятение. В эту минуту она не понимала, на кого сердится: на неотразимого в своей веселой дерзости Родриго или на саму себя.

«Подумаешь, разряженный щеголь, павлин, — шептала она, нервно расхаживая по дорожке сада. — Должно быть, он толь­ко и умеет, что любезничать с дамами да вести переговоры от имени своих покровителей из ордена. Хотела бы я посмотреть на него во время бури или в сражении с турецкими пиратами. Уж там этот изнеженный краснобай не чувствовал бы себя так уверенно и не пытался бы меня смутить. Как гордо звучит: Ро­дриго Алонсо де Кампореаль! Впрочем, какое мне дело до не­го? Главное, чтобы встреча с ним принесла пользу Ринальдо».

Но, как ни старалась Вера убедить себя, что ей безразличен Родриго, а все же с невольным интересом ловила обрывки раз­говоров о нем. Так, вечером в гостинице она случайно услыша­ла, что Родриго Алонсо на самом деле не племянник, а побоч­ный сын Великого магистра, рожденный вдовой аристократа из арагонской династии, обосновавшейся в Афинском герцогстве. Узнав об этом, Вера даже обрадовалась, что положение Родри­го не такое уж бесспорное, что он — не законный потомок гра­фа де Кампореаль, а бастард, на которого, вероятно, знатные родичи смотрят свысока. Ведь это означало, что между ним и бедной племянницей корсара вовсе не пролегает пропасть и он не сможет ей сказать, как некогда Федерико: «Ну, поду­май, кто ты и кто я?» Еще Вера узнала, что молодой испанец не имеет семьи и в силу разных обстоятельств — а может, и по собственному желанию — ведет жизнь авантюриста. Все эти сведения неизвестно почему обрадовали девушку, и, хотя она никак не связывала свою будущность с Родриго, все же ей хо­телось чувствовать себя равной ему.

На следующий день после визита к Юлиану, торговая сделка с которым завершилась к обоюдной выгоде сторон, Ринальдо был приглашен в дом к Родриго Алонсо, куда отправился вдвоем с Карло, приказав Вере оста­ваться в гостинице. Но девушке на месте не сиделось, и, по­скольку Тьери ушел в порт, а Эмилия занялась рукоделием, Вера выскользнула из гостиницы, чтобы незаметно следовать за Ринальдо и Карло.

Дом Родриго, не такой роскошный, как у купца Юлиана, но достаточно большой и добротный, располагался в богатом квартале возле Золотого Рога. Испанец заранее предупредил Ринальдо, что сегодня хочет познакомить его с важным пред­ставителем родосских рыцарей — приором Гарсилосо Тимонедой. Ринальдо, немного осведомленный об устройстве «ордена рыцарей Иерусалимского госпиталя Святого Иоан­на», знал, что высшей властью в нем обладает Великий ма­гистр, ему напрямую подчиняются восемь великих приоров, каждый из которых возглавляет один из «языков» рыцарско­го братства: французский, итальянский, английский, про­вансальский, германский, арагонский, кастильский и пор­тугальский. Великим приорам подчиняются приоры, а тем, в свою очередь, — командоры. Столь жесткая и четкая си­стема помогала госпитальерам выстоять в череде бесконечных войн.