Но, с другой стороны, она ведь и меня считала чуть ли не своей собственностью. Она всегда была в роли хозяйки – пусть и самой любящей и щедрой, заботливой, но… не ровней мне, не равной. Хозяйки и абсолютной собственницы. А мне не надо такой любви. Я попыталась вспомнить, как психологи называют этот феномен… Слияние? Да, кажется, слияние. Когда человек считает другого человека частью себя. Что-то вроде еще одной своей ноги или руки. И потому, кстати, так больно при разрыве отношений – собственнику приходится резать себя по-живому.

Леша опять взял мои руки в свои и ласково произнес:

– Я тоже так рад тебе. Рад, что снова вижу тебя.

– Я жалею, что нам тогда не удалось толком попрощаться…

– Я знаю, у тебя работа.

– А я бросить ее хочу, – неожиданно призналась я. – Помнишь, я тебе говорила?

Леша явно удивился, хотел что-то сказать, но потом просто поцеловал меня в щеку.

– Это я тебя хочу поддержать, Лидочка, – объяснил он в своей полушутливой манере. Поправил прядь моих волос и повторил уже другим голосом, словно ему горло перехватило: – Лидочка…

И в этот момент я окончательно поняла, что именно этого и хотела – быть рядом с ним, с этим человеком. Неважно, что и как там потом сложится, но я хочу быть с ним – столько, сколько нам отпустит судьба. Я не стану ни из-за чего его пилить, упрекать, зачем?

Мы вдруг, словно в едином порыве, потянулись друг к другу и обнялись.

– Я говорил тебе, ты помнишь. Я тебя люблю, – прошептал он мне на ухо.

– А я тебе еще не говорила. Но скажу сейчас. И я люблю тебя.

– Ух ты… – выдохнул он. Потом добавил ошеломленно: – Надо еще к этому привыкнуть. Как там говорят? «Мою любовь, широкую как море, вместить не могут жизни берега…»

Обнявшись, мы спустились вниз по ступеням. Побродили еще немного среди многоэтажных корпусов, затем сели в машину, которую Леша оставил неподалеку, и часа два просто катались по Москве. Затем по Ленинскому проспекту поехали в сторону его дома. Леша включил радио: играла какая-то знакомая, почти позабытая мелодия, пели на французском языке. Же тем. Я люблю тебя… Как интересно. День французских песен для меня сегодня, что ли?

Обнявшись, мы с Лешей шли от парковки по ночной улице. Было уже довольно прохладно, мы с ним все теснее прижимались друг к другу и смеялись.

Я подумала, что сегодня, наверное, самый счастливый день в моей жизни. Потому что Дорогое Мироздание исполняло все мои мечты, оно послушно стремилось мне навстречу.

Или я сама каким-то образом нащупала нужную дорогу? Вот бывает же – особо не думаешь, следуешь именно инстинктам… и попадаешь ровно туда, куда и хотела. Лавируя, плывешь на тонкой дощечке среди бурных волн, в тяжелом океанском прибое, но при этом как-то умудряешься не соскользнуть; держишься, балансируя, на ногах. И дикий восторг при этом, и холодная смелость, и отчаяние – от осознания, что рано или поздно все равно упадешь… и упрямая надежда: а может, и не упаду, вывернусь, устою, победителем выйду из этой гонки?..

– Леш… а куда ты в прошлый раз так торопился, помнишь? В нашу последнюю встречу? – спросила я.

– А, тем утром? Так я же, Лидочка, на собеседование тогда торопился, – охотно отозвался Леша.

У него красивый мужской голос, вдруг осознала я. Такой звонкий, чуть хриплый и низкий. Но несильно низкий, не рокочущий бас или баритон, а идеальный голос молодого мужчины. Чем дальше, тем больше мне нравился этот человек. Я не разочаровывалась в нем, напротив, с каждым разом очаровывалась все сильнее.

А что, если вдруг я разочарую его?!

– Ты нашел работу?

– Ага. Расскажу потом, – улыбнулся он.

– И у меня есть новости… – Я провела ладонью по своему лицу, вспомнив, что скоро мне придется переехать в новый дом. – Слушай, как жизнь-то меняется!

– Ты боишься перемен?

– Немного. Но это интересно.

– Если бы я не встретил тебя, то… Не знаю, что было бы потом. Утонул бы, как в болоте.

«И я утонула бы!» – подумала я, и мне в этот момент по-настоящему стало не по себе: я представила, какой была бы моя жизнь рядом с Артемом.

Я все сделала правильно, я ни о чем не жалею.

Мы наконец зашли в подъезд, поднялись на нужный этаж… В этот раз я взглянула на квартиру Леши новыми глазами – представила, что будет дальше, как мы здесь будем жить вместе. Или не здесь? Но тогда где? У меня, на новом месте?

«Зачем я об этом думаю сейчас? Это все не то… Об этом надо думать, да, но только не в этот вечер, и даже не завтра!»

– Ужинать будешь? Я, конечно, не профессиональный кулинар, но… Есть вино еще, красное, – крикнул мне из кухни Леша.

«Вино не нужно, не будем пить», – хотела крикнуть я в ответ, но сдержалась. Никогда, никогда не скажу своему мужчине, что он делает что-то не то. Если он мне вдруг надоест и его привычки станут для меня невыносимыми, тогда просто уйду, но до того не скажу ни слова. Я не Наталья, не стану душить заботой и докучать указаниями – что можно, а что нельзя.

– Да, пожалуй, – улыбнулась я. – Я у тебя в гостях, и ты хозяин.

Я вышла на балкон, оперлась на перила, глядя вниз. Минут через пять появился Леша, он накинул мне на плечи плед, затем поцеловал.

– Не убегай больше, ладно?

– А если завтра война и ты сам уйдешь на фронт?

– Лида!

– А что, я буду тебя ждать.

– Какая война, какая война… – схватился он за голову.

– Ладно, инопланетяне нападут на нас. И ты запишешься в ряды звездного десанта…

– Лида, тебе так хочется, чтобы меня убили?.. – серьезно, но со смеющимися глазами спросил он.

– Я говорю, что буду тебя ждать. Хотя нет, я тоже запишусь в ряды звездного десанта…

– О, и мы с тобой, плечом к плечу, будем сражаться против космических пришельцев… Против Чужих!

Весь вечер за ужином мы продолжали болтать о какой-то чепухе, смеялись.

Он начал обнимать меня в который раз и прошептал на ухо, что ужасно соскучился. И много еще чего шептал, смешного и откровенного. Я такого никогда и ни от кого не слышала и вообще не подозревала, что можно вот так… Заводить словами?

В какой-то момент мне даже показалось, что я – вовсе не я, а кто-то другой. Какая-то другая девушка, совсем юная, в первый раз влюбившаяся. Какое-то безумие. Вроде ничего такого, но что может быть лучше этой первой, сумасшедшей, немного глупой влюбленности… А ведь, правда, я и не любила никогда. Заморозилась лет в девятнадцать после истории с мачехой и потери собственной квартиры – и ни до чего мне уже было, лишь бы выжить. Артем? Нет, там все ненастоящее, искусственное, надуманное – и с его, и с моей стороны.

Как же невыносимо приятно быть самой собой… И не ритуал обязательный выполнять, а делать то, к чему стремишься всем сердцем. Всем телом…