Его снова схватили. Снова начали кусать. Ко мне не подходили, потому что я всё ещё держала слабо горящий факел. Слёзы текли по щекам, грудь сдавило тяжёлым грузом. Только не он…

— Убей меня и спасайся. Я… люблю тебя. Обе… обещай навестить баб…бушку, — его голос менялся, шея покрылась толстыми венами, кожа серела — это я могла понять и в тусклом свете. — Убе-ей, — прошипел Оуэн.

Я быстро подняла пистолет и нацелилась в его голову. Рука дрожала, из горла вырывались рыдания.

— Не… тер-яй вре-е-е…

— Я люблю тебя, Оуэн, — вместе с плачем выкрикнула я и…

Выстрел! А дальше щёлк в холостую. Оставалась единственная пуля, и она покончила с муками Оуэна.

Я осталась одна.

Глава 54

Руки зомби тянулись вперёд, желая вонзить непомерно отросшие ногти в живую плоть, чтобы потом разорвать на части. Огонь почти погас и не защищал от них. Я вжалась в гладкую неподдающуюся никаким махинациям дверь, в то же время не хотела мириться со своей участью. Я должна выбраться! Ради Оуэна!

Кулаки сами принялись бить по громкому железу. Сначала несмело, а затем всё сильнее и сильнее. Звуки гулко прокатились в полупустом туннеле. Казалось, стук отлетал от каждой стены и даже от потолка. Противный громкий звук не нравился мертвецам, и они, остановившись, закричали.

Я кричала громче.

— Помогите! Откройте!

Я била дверь со всей дури, и вдруг она распахнулась. Я, не ожидая такого поворота, потеряла равновесие и просто ввалилась внутрь какого-то помещения, сильно стукнувшись локтем о чью-то обувь.

Когда я подняла голову, пытаясь оценить обстановку, то впала в ступор. На меня смотрели люди, ошарашенные и напуганные. Кто-то из них перекрестился, и я поняла, что они живые. Я выбралась!

Шипение, крики, утробный рык… приближение зомби привело меня в чувства. Ещё секунда, и они повалят сюда толпой.

— Закройте дверь! Быстро! — закричала я, понимая, что голос мой осип.

Они неподвижно стояли. И это не удивительно. Эти люди, видимо, отдыхали, разглядывая реликвии замка, и никак не ожидали появления непонятной особы из стены. Сначала женский крик за дверью, а потом к ним свалилась грязная девушка, ободранная и в крови. Я не сильно поранилась, однако, не раз падала и ободрала кожу об ветки. А вдобавок ко всему, наружу стали выбираться зомби, и мне пришлось собрать все силы, встать и начать задвигать тяжёлую дверь.

— Помогите же, или всех нас перекусают зомби!

Какой-то мужчина присоединился. Мертвецы шипели, тянули руки и рвались наружу, грязные, рванные и вонючие, но мы навалились всей кучей и, в конце концов, заперли дверь.

— Замуруйте этот выход и никогда не открывайте, — еле дыша сказала я, а потом огляделась. Оказывается, я снова оказалась в подсобке замка Эсолтон. Только внутри горел свет и стояли люди. Они что-то говорили, но мой мозг не способен был воспринимать слова. Голова закружилась, к горлу подступила тошнота. Я не чувствовала под ногами пола. Какая-то женщина осмелилась поддержать меня за локоть. Какая сегодня дата, какой день, какое время года? Спросить я не смогла, потеряла сознание.

Очнулась в какой-то комнате. Рядом со мной суетился человек в белом халате. Я спросила, где нахожусь, и получила ответ, что в медицинском кабинете музея. Замок Эсолтон — музей. Это ещё раз убедило меня в том, что я вырвалась из Чистилища.

Ещё один в костюме сидел на стуле и будто ждал, когда я очнусь. Этот человек был из полиции. Он представился, затем расспросил меня о том, что случилось, и я рассказала, не боясь, что меня сочтут сумасшедшей. Поверил он или нет, мне было плевать.

Я назвала имена тех, кто не выбрался и уже никогда не выберется: Чарли, Франклин, Мэг и её сынок Итан, Джексон, сестры Эллен и Беатрис, целая команда журналистов. И Оуэн… Я горько расплакалась. Врач вколол успокоительное и оставил меня отдыхать. Полицейский тоже отстал от меня.

После того, как я пришла в себя, он позволил мне уйти. Но одну отпускать не рискнул.

— Куда вас отвезти? — спросил он, намереваясь лично это сделать.

— Восточная, дом семь. Какой сейчас месяц?

— Октябрь.

— Не может быть! Меня не было четыре месяца?

— Судя по заявлению о вашем исчезновении — да.

Мы с инспектором сели в машину. Он ехал не спеша, а мне всё чудилось, что вот-вот на нас нападут склизкие твари или духи, превращающие людей в прах. Но никакой нечисти здесь не было. Мимо проезжали машины, вдоль обочины шли туристы. А когда мы съехали с холма в город, я увидела сияющее на солнце чистое озеро, и рыбаков в лодках. Люди были повсюду, светофоры работали исправно, в небе летали птицы. Город как город.

Меня затрясло.

— Вы пережили настоящий ужас, — тихо сказал полицейский, заметив моё состояние. — Если бы очевидцы не описали тех… живых мертвецов, я не поверил бы вам.

— Я хочу забыть, — шепнула в ответ, и инспектор всё понял, он не стал больше говорить об этом.

Тёте Мередит уже сообщили, и она ждала меня на крыльце. Лицо её было всё в слезах, когда я обнимала её. Наконец я смогла по-настоящему выплакаться.

— Я видела дух дяди Освальда, — уже позже, после того как помылась и отдохнула, сказала я. — Молодого, красивого.

— Надеюсь, он тебя не обидел, — вздохнула тётя.

Я вспомнила, как летела вниз по лестнице. Помнила боль, которую ощутила во время падения, и руки Оуэна… Нога почти уже не болела.

Я задумчиво смотрела в чай.

— Нет, не обидел.

Зачем тёте знать подробности? Пусть думает, что он оберегал меня. Возможно, так оно и есть… ведь я жива.

Через два дня за мной приехал отец. А дальше мне предстояло долгое восстановление, работа с психологами и лечение. Меня преследовали кошмары, я просыпалась в поту, ощупывала себя, затем снова засыпала.

Однажды мне приснился Оуэн. «Не забудь о моей просьбе», — сказал он. Я не забыла о клочке бумажки, который