— Ты как-то говорил, Маркус, что все самые талантливые сыщики заканчивают свои дни в специализированных заведениях врачевателей душ. Вот мне стало любопытно: а не ты ли так стараешься, чтобы оно так выходило? Может, постепенно люди, работавшие на тебя независимо, начинали раскапывать твои грязные секреты, и ты таким образом от них избавлялся?

— Что? Кай, что за чушь ты несёшь…

Маркус возмущался и шикарно играл свою роль, но за долю секунды, когда он выкинул руку вперёд, я метнул в него вазу и резко пригнулся. Раздался звон разбитой глины, ваза пришлась идеально в голову не ожидавшего этого комиссара. Мимо меня пронёсся маленький вихрь. Злость застлала мне глаза! Так и есть, Лейк заговаривал мне зубы, чтобы спеленать воздушным лассо. Я со всей силы толкнул сам постамент на неповоротливого Маркуса и бросился прочь, на ходу крича:

— Стража! Скорее! На комиссара Лейка совершено покушение! Быстрее, ему требуется срочная помощь.

Как всегда сработала тонкая психология. Люди больше всего концентрируются на самих словах, а не на том, кто их говорит. Когда по деревне бежит человек и кричит «пожар», меньше всего соседи склонны думать о том, что он сам же и устроил поджог. Свободно выйдя из Малого дворца, я пошёл, куда глядят глаза. Суматоха с покушением вряд ли продлится дольше четверти часа, а комиссар Лейк прекрасно знает, где я остановился. В «Чистую ауру» мне возвращаться нельзя.

Несмотря на тёплую ночь, тело постоянно ознобило, а руки тряслись как у заядлого наркомана. Произошедшее накануне ночью в Малом дворце казалось каким-то диким, фантастическим сновидением. Чем больше я пытался вспомнить отдельные кадры, мимику принца, проанализировать реакцию комиссара, тем сильнее путались мысли и гудело в висках. Но я продолжал бесцельно бродить по ночному Лорнаку и предаваться размышлениям.

Если всё так, как я думаю, то выходит, Маркус вот-вот сплавит принца Эндрю куда подальше, а затем сам займёт место короля. И поверит ли мне Бенедикт Третий, если я расскажу о своих догадках? Найдётся ли хотя бы одна живая душа во всём Лорнаке, которая не объявит меня сумасшедшим? А ведь Берни я на днях повстречал в Малом дворце, и он как раз шёл «поздороваться с комиссаром»… Вдруг и он тоже заодно с Лейком?! Капля пота медленно стекла с виска на шею и с неприятным ощущением, будто по мне топчется мелкий грызун, юркнула под ворот рубашки.

Отчего-то с каждым часом становилось лишь тяжелее. Я чувствовал, как дыхание всё чаще сбивается от обычного шага, а в груди начинает остро колоть. Ко всему перед глазами предметы стали терять очертания и цвет, затылок налился свинцовой тяжестью, а бок будто бы пронзила стрела. В какой-то момент я просто привалился к дереву и съехал по стволу вниз. В висках болезненными ударами молота по наковальне отдалось собственное сердцебиение. Тук-тук-тук. Точно, Мелкий же сказал, что помимо ягод беладонны, там ещё и ведьминская трава. Как я про это мог забыть? Судя по всему, у меня сейчас самая настоящая ломка…

Надо переждать, надо только переждать. Тук-тук. И всё-таки любопытно, почему Маркус так хотел, чтобы я занялся делом о взрыве в верфях? Неужели ради пресловутой клятвы? Хотя какая теперь разница… Несмотря на все мои фэрны, к врачевателю мне нельзя. Если даже комиссару были заметны признаки употребления наркотических средств, то для опытного целителя это будет очевидно. Он вызовет жандармов, а там… запрут до конца жизни либо в каменном мешке, либо в специализированном заведении, где будут препарировать мозг. Конечно, если я вообще переживу сегодняшнюю ночь.

Мысль, что у меня несколько тысяч фэрнов на личном счёте, а я вместо того, чтобы спать в роскошном особняке или хотя бы в гостинице, сижу на грязной земле, меня позабавила. Я запрокинул голову назад и от души рассмеялся. Наверное, увидь меня кто-нибудь из горожан, то точно бы счёл за сумасшедшего. Каркающий смех перешёл в сдавленный кашель, а затем и вовсе в хриплый сип. Тук. В груди вновь особенно болезненно кольнуло, затем боль каким-то немыслимым образом растеклась в бок. Я бы вскрикнул или выругался, но сил не хватило даже на это. Долгожданная темнота и облегчение накрыли меня с головой.

— Кай, Кай! Небесная старица, только не умирай!

Кажется, я сплю, и мне снится чудесный сладкий сон. Что-то невесомое и шелковистое, словно пушистая кисточка для акварели, коснулось моей щеки. М-м-м-м… как я скучал по этому аромату кошачьей мяты с древесными нотками. Втянул в лёгкие божественный запах и пробормотал:

— Дженни, моя Дженни, как же я по тебе скучал всё это время…

— Ну вот, ты теперь ещё и бредишь, — знакомый голос прозвучал тревожно, кисточка переместилась на ключицу, а влажные губы коснулись моего лба. — Дьявольское отродье, у тебя жар!

Я засмеялся. Точно сплю. Моя Дженни никогда бы не выразилась так грубо. Как же приятно даже мысленно называть её своей.

— Моя Дженни…

— Кай! — Это прозвучало почти что с надрывом, а затем воздух коснулся груди, ослабла пряжка ремня. — Я пыталась исцелить, честное слово, но у тебя и выгоревший резерв, и какая-то ерунда с аурой в боку, что-то с внутренними органами, а ещё несёт белладонной… Кай, ну в какую историю ты влип в этот раз?

А во сне Джейн была такой очаровательно милой и заботливой. Она искренне за меня переживала. Я распахнул глаза и увидел до боли родное лицо в ореоле струящегося солнечного света. Золотые локоны ниспадали, подчёркивая её трогательно нежную красоту. Она выглядела как ангел, сошедший на грешную землю. Огромные серо-голубые глаза смотрели на меня тревожно, в них плескался океан эмоций.

— Дженни, как же я тебя люблю… — выдохнул, любуясь совершенством, которое подсунул мне явно одурманенный наркотиком мозг.

Ещё никогда в жизни никому не говорил, что люблю. Мать бросила нас с отцом рано, а ночным феям и клиенткам таких слов не говорят. Наверное, надо было сказать эти слова ещё тогда, когда занимался поисками Милинды, а леди Джейн пришла в мой особняк. Или хотя бы тогда, когда мы встретились в той ажурной беседке. Чёрт, это надо было сказать хотя бы в Малом дворце, но я почему-то испугался. Верно леди Паркер тогда назвала меня трусом. Но признаться ангелу в любви не стыдно. Их любят все.

— Кай… — на этот раз Джейн всхлипнула, и крупные слёзы упали мне на щёку. С ума сойти, как настоящие… Ради такого следовало принять белладонну, смешанную с ведьминской травой.

Внезапно ангел резко расстегнул мои брюки, и миниатюрная ладонь легла на мой пах. Мне стало горячо, кровь теперь пульсировала не только в висках. Я громко сглотнул. Определённо, такой Джейн могла быть лишь в моей разыгравшейся фантазии. Тёплые нежные руки заскользили по моим бёдрам, мягкие губы прикоснулись к груди, целуя каждый шрам. Почему-то было мокро.

Краем сознания отметил, что лежу на чём-то твёрдом. Видимо, вновь на полу. Правильно, а где ещё? Первый секс с Джейн был на паркете, отчего второму, пускай и выдуманному, не быть там же? Словно услышав мои мысли, девушка прошептала севшим голосом: