– Дело не в том, что тебе стала известна наша заветная тайна, – Затейник увлеченно копался в земле каким-то металлическим штырем на ручке и, говорил со мной нарочито небрежно. – Дело в том, сумеешь ли ты сохранить эту тайну. Я всегда был против того, чтобы завхоз единолично распоряжался таким ценным секретом. Вообще-то правильнее было бы, чтобы этой информацией владели Держатели. Или, хотя бы, первый из них…

«Вот это номер, – думаю, – Затейник решил раскрутить меня на информацию? Уж не он ли и есть тот самый засланный казачок? Это было бы слишком…»

– Думаю, в целях твоей же собственной информации, тебе стоит поделиться подробностями вашей поездки. Только со мной. Гарантирую: никто не узнает о нашей беседе…

Ну, как вести себя в подобной ситуации? Откуда мне знать, кто прав – завхоз или Держатель?

– Вообще-то, – говорю, – Это не моя тайна.

– Правильно, – кивает этот хитрец. – Это тайна Клана. А Клан – это я.

– Я думал, Клан – это Владыка, – я решил, что лучше будет прикинуться простачком. Ну их всех к лешему, вместе с Владыкой…

– А ты еще подумай! – посоветовал Затейник. – Как следует. Ну, иди, иди…

Я продолжил свой путь к спортивному корпусу. На всякий случай решил пойти более длинным путем – мимо медпункта. Но сделав несколько шагов, я в нерешительности замер.

На пороге, под табличкой с красным крестом и обвитым змеей бокалом стояла эффектная женщина в коротком белом халате. Курила.

Несколько подготовленный предыдущей встречей, я легко узнал Мегеру.

– Что-то беспокоит, молодой человек? – поинтересовалась она низким голосом с эдакой сексуальной хрипотцой. – Сердечко, нервы?

– С чего вы взяли? – продвигаясь неуверенно, бочком, спросил я.

– Ну, с таким знанием, как у тебя, – я бы беспокоилась, – прищурилась Мегера, выпуская из расширившихся ноздрей две струйки дыма. – Точно все в порядке? Я ведь могу транквилизаторов дать. Такая голова не должна подвергаться лишним нагрузкам. Особенно теперь…

Я не вполне понимал – она говорит всерьез, издевается или действительно, хочет вывести меня из себя? Криво улыбнувшись, я проследовал дальше. И даже не удивился, наткнувшись за поворотом на Крошку.

Та смотрела на меня с подозрительностью и откровенной неприязнью. Спросила с угрозой:

– О чем ты говорил с Мегерой, Близнец?

– О здоровье, – ляпнул я. – Здоровье, мол, не раздует в последнее время. Голова чего-то болит. Давление, наверное…

– Ты кому лжешь, Близнец? – холодно сказала Крошка. – Вы говорили о Сердце?

– Да…

– Что?!

– И сердце, – говорю, – немного колит…

Крошка даже задохнулась от ярости. Уже собиралась вылить на меня какой-то ядовитый словесный поток, но вдруг запнулась, опустила голову и быстро ушла. Я обернулся.

За моей спиной, возле «уазика» с открытым капотом стоял Угрюм. Поманил меня пальцем и принялся вытирать руки куском ветоши. Я послушно приблизился.

– Вынюхивают? – не столько спросил, сколько констатировал Угрюм. Посмотрел по сторонам – очень характерный, острый такой взгляд, как у разведчика из кино.

– Так точно. То есть, да…

– Понятное дело – вынюхивают. А ты держись. Знаешь, что такое государственная тайна?

– Более-менее.

– Это, брат, такая тайна, за разглашение которой полагается высшая мера наказания. То есть расстрел.

– У нас мораторий на смертную казнь…

– У вас, может, и мораторий. Да только люди предпочитают умирать, но никому про Сердце ничего не сболтнуть. Понял?

– Понял… А почему – «люди»? Один же вроде знал, кроме Матвеича…

Угрюм глянул на меня как-то удивленно и жалостливо. По-отечески похлопал по плечу:

– Дурак ты, Близнец. Неужели не понимаешь? Ты вроде красной тряпки для быка. Взгляд отводишь, отвлекаешь внимание. По сути ты – расходный материал. Про хвост ящерицы слышал? Вот ты такой хвост и есть.

Мне стало нехорошо. Пробормотал:

– А зачем вы мне это говорите?

– Жаль мне тебя, – сказал Угрюм. – Вроде и толк из тебя выйти может… Так не дадут. Сожрут свои же…

Меня неприятно осенило:

– Вы что же, свое покровительство мне предлагаете?

– Зачем сразу «покровительство»? – скривился Угрюм, как бы невзначай повернулся вокруг себя, огляделся, смахнув попутно тряпкой какую-то несущественную пыль с двигателя. – Возможно ведь нормальное товарищество.

– Сотрудничество? – уточнил я.

– Называй, как хочешь, – охотно отозвался Угрюм. Он нахмурился, и теперь, как нельзя лучше, оправдывал прозвище.

– Хм… Угу… Я подумаю, – уклончиво проговорил я, чуть не бегом, продолжил свой путь.

– Подумай! – рыкнул вслед Угрюм. И теперь в его голосе послышалась угроза.

У входа в корпус наткнулся на Тихоню. Даже чуть притормозил, чтобы и тому дать возможность попробовать мою психику на крепость. Но Тихоня стоял неподвижно, засунув руки в карманы неряшливого серого пиджака. На меня он смотрел иронически, словно видел насквозь и давно уже сделать необходимые выводы…

Вжав голову в плечи, я зашел. Снова коридоры, лестницы. Завернул к завхозу. Подергал за ручку двери, постучал. Никакой реакции.

Вот ведь, какая досада! А мне так нужен совет! Рука сама потянулась к сумке, в которой покоился Клоун.

Нет, только не сейчас…

Ничего не оставалось, кроме как проследовать в зал заседаний.

Ловец был бледен и, похоже, ужасно напуган. А может, его просто подводит физиология – точно так же, как, напротив, спасает меня в подобных ситуациях. Он – потенциальная жертва, я уже вижу, как раздуваются ноздри Угрюма, как плотоядно ухмыляется Затейник, что за огоньки сверкают в хищных глазах Мегеры. Крошка просто отвернулась, закатив глаза. Тихоня же глядел на допрашиваемого странно, неотрывно, и даже у меня, при виде такого взгляда кололо глаза.

– Вы знали, что человек, которого вы собирались ввести в Клан – анимал? – жестко спросил Затейник.

– Н-нет… – бормотал Ловец. – Откуда? Мне поступило задание – и я отправился выполнять…

– Кто дал вам это задание? – лениво поинтересовался Угрюм.

– Н-не помню… – проговорили Ловец.

– Замечательно, – зло усмехнулась Крошка. – Не помнит, кто давал задание!

– Данные принес гонец, – оправдывался Ловец. – По-моему там не было подписи… Да, точно не было! Но ведь таких вопросов никогда не возникало! Я давно уже работаю, и ни одного прокола не было. Меня даже повысили до Мастера…

– Рано, значит, повысили, – задумчиво сказал Затейник и повернулся к Угрюму. – Надо бы этого гонца разыскать.