– В смысле?

– Очень просто, – улыбнулась она моей наивности. – Находясь за границей, он лишён возможности плести интриги здесь, чем собственно занимаются все местные власть имущие. При этом он по сути – лицо нашего города в поддерживающем нашу внешнюю политику Оммёджи-додзё, а потому вынужден выкладываться по полной, чтобы обыграть послов других государств и не дать им разрушить намечающийся союз. Яна сделала простой и гениальный ход, при реализации которого министерский пост ушёл целиком и полностью её человечку, а Пётр был поставлен на куда как более ответственную и важную должность. Его вроде как и наказали, но при этом проявили уважение и даже высказали определённую степень доверия.

– Ладно, – я покачал головой, – мне всё равно в эти игры не играть, так что…

– Это ещё почему? – возмутилась «зайка» и даже остановилась.

– Потому что просто не вижу себя во всех этих игр… забавах. Я же тебе рассказывал, что попал в колледж по чистой случайности и что альтернативой для меня был только Корпус. Я не разбираюсь ни в политике, ни в экономике, да собственно ни в чём, что могло бы пригодиться Ильинскому Полису.

– И как же ты собираешься жить? – она слегка вздёрнула бровь, правда, в голосе девушки я не почувствовал ни раздражения, ни неприятия подобной позиции. – Думаешь перебиваться со стипендии на стипендию?

– Нет, Нина, – я грустно усмехнулся. – Я не лентяй, да и вообще так и от скуки сдохнуть можно. Думаю жить, как жил раньше. В кампусе, скорее всего, нужны и грузчики, и разнорабочие, а я ещё с сантехникой неплохо лажу и электриком подрабатывал. Правда, без лицензии. Найду, чем занять свободное время и…

– Нет, Кузя! – резко ответила она и куда как мягче добавила: – Так нельзя! У человека должны быть хоть какие-нибудь амбиции!

– Ну, амбиций-то у меня хоть отбавляй, но…

– Никаких «но»! – она нахмурилась и, поставив зонтик у стены, подошла ко мне и совершенно неожиданно взялась за мой галстук. – Так, стой смирно!

Развязав эту удавку, «зайка» в несколько движений разгладила замявшуюся ткань.

– Кто тебя учил так галстук завязывать? – пробурчала она, ловко делая новый узел.

– Никто… – честно ответил я. – В раздевалке инструкция на стене висела, вот я и…

– Вот именно что «никто», – грустно произнесла она и, затянув петлю на моей шее, похлопала своей маленькой ладошкой по языку на груди. – Ты хороший парень, Кузьма. Поверь мне, я это вижу. Но скажи мне честно, тобой ведь родители в детстве почти не занимались? Так ведь?

С чего это вдруг аристократка завела душеспасительную беседу, я не понял, но признаваться в том, что я действительно рос один и многому учился сам – не хотелось. Она ведь не знала нашей ситуации, не объяснять же этому «зайцу», что отец после того как я сказал, что не хочу идти по его стопам, меня вообще не воспринимал, а матушка выбивалась из последних сил с младшими.

– У меня был хороший Наставник, – ответил я, заметив, как из параллельной улицы вывернул чёрный автомобиль и направился в нашу сторону.

– Это не то. Воспитатели родителей не заменят, – грустно произнесла «зайка», забирая свой зонтик. – Ты сейчас, видимо, воспринимаешь «Большую Игру» не как старт во взрослую жизнь, а как нечто несерьёзное. Так – развлечение для детишек голубых кровей. Так ведь?

Я промолчал, не желая говорить очевидные вещи. Лично для меня было предельно ясно, что всё это – оторванная от реальности чепуха. Детские игры в ограждённой стеклом песочнице, участвовать в которых мне не хотелось.

– Ты слишком быстро вырос, Кузьма, – девушка покачала головой, от чего её хвостики задорно закачались. – Вот тебе и кажется, что всё нематериальное и на первый взгляд ненужное и глупое тебя не касается…

От дальнейшего разговора меня спас остановившийся возле нас автомобиль, который привлёк внимание Нины. Признаться, я был этому рад. С одной стороны, я очень не любил нравоучительных бесед и обычно быстро ставил на место таких вот знатоков жизни, а с другой – мне очень не хотелось обижать эту приятную во всех смыслах девчушку и портить отношения с ней в первый же день после знакомства.

Так что для себя я решил списать этот разговор на общую усталость моей спутницы и поскорее забыть. Тем более что из открывшейся двери машины вылез не кто иной, как герцог Сафронов собственной персоной.

– Так-так-так! Кого я вижу. Ефимов и Весомова. Почему я не удивлён? – со вздохом произнёс ректор, глядя на нас. – Что же это вы, дамы и господа, церемонию-то прогуляли? А? Ребята старались, речи готовили, а вы взяли и сбежали! Нехорошо!

– Ваша светлость, – я слегка поклонился и пожал внезапно протянутую мне руку, «заяц» же сделала лёгкий книксен, и старик с улыбкой кивнул ей.

– Так что? Как оправдываться будете?

– А нужно? – спросил я.

– Тебе-то нет, но кое-кто из выступающих был очень расстроен вашим отсутствием в зале, юная леди.

– Переживут, – фыркнула «зайка». – Я была важна им только из-за моих родственных связей.

– Ну зачем же так прямолинейно, – вздохнул ректор. – Вы, молодые люди, на время-то смотрели? Уже почти половина восьмого… Госпожа Весомова, напомните мне, пожалуйста, во сколько мы с вами договаривались встретиться?

– Ой! – девчушка жалобно посмотрела на меня.

– Простите, ваша светлость, это целиком и полностью моя вина… – начал было я, но Сафронов просто отмахнулся и буркнул:

– Яблочко от яблоньки… Так. Ефимов. Подойдёшь завтра с утра ко мне в офис, есть к тебе разговор серьёзный. Да не смотрите так на меня, Нина Святославовна, наказывать этого оболтуса поздно… в детстве уже перестарались.

– Хорошо, – кивнул я. – К которому часу мне быть?

– Давай к восьми. Разговор обещает быть долгим. А вас, Весомова, прошу в мою машину. Вижу-вижу, что нагулялись, устали, но сами понимаете – дела. Так что прощайтесь с вашим кавалером и поторапливайтесь!

«Зайка», во время диалога сверлившая меня ставшим вдруг жёстким взглядом, тяжело вздохнула и стребовала с меня обещание завтра после занятий встретить её у фонтана политдипломатического корпуса, благо что мой юридический был не далеко, и, кряхтя словно столетняя старушка, полезла в салон. Признаться, я был немного удивлён её просьбой, особенно в свете состоявшегося только что разговора. После подобных бесед девушки обычно завуалированно говорили «прости и прощай». Впрочем, то было в основном связано с делами матримониальными и поиском «достойной, ну или хотя бы перспективной, пары», а у нас наклёвывалось что-то типа дружбы, и я вовсе не стремился как-то форсировать ситуацию.

Автомобиль тронулся и уехал, свернув на ближайшей улице в сторону центра города. Полупрозрачная девушка-горничная, сидевшая на крыше, проводила его взглядом, а затем, сложив пальцы на манер пистолета, сделала вид, будто выстрелила в меня. Подобное было уже откровенной наглостью со стороны неизвестной, а потому, когда я через долю секунды оказался прямо перед ней, она от удивления отшатнулась и чуть было не упала на пятую точку.