Он замолчал, а вот Гуров поднялся и пошел к нему. Орлов и Крячко замерли — неужели ударит? Но от того, что сделал Лев, они просто впали в ступор, потому что он обнял племянника, похлопал его по спине и совершенно не свойственным ему мягким голосом сказал:

— Ну, успокойся, сынок! Ты все правильно сказал, но ничего нового мне не открыл — все это я знаю и без тебя, — он тяжко вздохнул. — Я вот смотрел на тебя, слушал и словно свое отражение в зеркале в молодости видел. Я тоже был максималистом, для меня тоже существовали только два цвета: черный и белый, а серого я не признавал. А с годами вот стал кротким! И ты сам со временем станешь к людям помягче. А что касается Марии, то она такая, какая есть, ее уже не переделать! Не хочешь ее уважать, так никто и не заставляет! Можешь с ней и не встречаться, нам с тобой и вдвоем найдется о чем поговорить. Ну, успокоился?

Никак не ожидавший подобной развязки, Саша только растерянно кивнул.

— Вот и хорошо! Пойдем, присядем, — предложил Гуров.

Орлов и Крячко были растеряны не меньше Вилкова, но неоднократно наотмашь битые жизнью пришли в себя быстрее.

— Так, я не понял, это Мария сама к тебе пришла или ты сам ее позвал? — откашлявшись, спросил Петр.

— Ни то, ни другое. Мне ее на дом доставили две верные, преданные, любящие, настоящие жены, — он усмехнулся. — Ваши жены!

— Что?! — в один голос заорали Орлов и Крячко.

— То самое! — кивнул Лев. — Они просто не оставили мне выбора.

— Ну, разговор с ними будет отдельный, — не предвещавшим ничего хорошего тоном заявил Стас.

— Будет! — твердо пообещал помрачневший Орлов.

— Ну, это вы уже сами разбирайтесь, — усмехнулся Лев и повернулся к племяннику: — Так куда тебя приглашают на работу?

— Извините, но я не могу сказать, — виновато, но твердо ответил тот. — Меня вызвали, поговорили, предложили к ним перейти, а я взял время на обдумывание. Собирался с вами посоветоваться, а тут вы простудились, и я решил повременить.

— Ну, значит, спецслужбы, — понял Орлов.

— Ладно, посоветуемся, — пообещал Гуров. — Я к тебе вечером зайду и поговорим.

— Ну а нас вечером другие разговоры ждут, — зловеще сказал Петр.

Гуров вернулся домой, пообедал — у Марии, как ни странно, получилось даже что-то съедобное — и сел читать книгу, а она осторожно спросила:

— Лева, можно мне сюда кое-какие вещи привезти?

— Конечно, привози, — спокойно согласился он.

Мария уехала, но в своей квартире призадумалась, что именно брать, потому что ее насторожило непонятное поведение мужа — видимо, он на нее все еще злился. Но она успокоила себя тем, что так уже было не раз и со временем он отойдет, а пока не стоит рисковать и нужно взять только самое необходимое. Провозилась она довольно долго, так что, когда приехала, мужа дома не было, а на столе в кухне лежала записка: «Я у Саши Вилкова, ужинай без меня». Вот тут Мария взбесилась настолько, что хоть посуду бей! Ну как после всего того, что сделал ей этот негодяй, муж мог к нему пойти? А раз написал, чтобы ужинала без него, значит, там и поест, то есть не ругаться он пошел. Она была настолько зла, что, когда Гуров вернулся, невольно встретила его гневным взглядом, на что он только удивленно вскинул брови:

— Тебя что-то не устраивает в моем доме?

Она мигом опомнилась и вывернулась:

— При чем здесь это? Просто узнала, что роль в новом фильме, на которую я надеялась, отдали другой актрисе. Продюсер, видите ли, так захотел!

— Ну, на твой век главных ролей хватит, — успокоил супругу Лев.

Они легли спать, и Мария, свято веря в древнюю мудрость, что уж ночь-то помирит, прижалась к мужу и нежно прошептала:

— Левушка! Как же я тебя люблю!

Но вот реакция последовала совсем не та, на которую она рассчитывала, — Гуров мигом от нее отстранился и холодным, ровным тоном сказал:

— Маша! Если ты когда-нибудь еще раз скажешь, что любишь меня, ты уйдешь из этого дома в тот же день, и уже навсегда. Произносить красивые слова о любви ты умеешь — актриса же, да вот только в жизни эти слова нужно подтверждать соответствующими делами, а этого за тобой не водится.

Он встал с кровати, взял подушку, достал из шкафа плед, явно собираясь спать на диване. Растерянная Мария невольно воскликнула:

— Лева! Но ведь я…

— Маша! — перебил супругу Лев. — Врать на ночь — вредно для здоровья. Могут кошмары присниться, — и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Он быстро уснул, и не потому, что вдруг стал таким бесчувственным — просто среди лекарств, которые ему предстояло принимать до следующего обследования, было сильное успокоительное. А вот Марии кошмар не приснился, он случился с ней наяву. Она долго лежала и обдумывала все произошедшее, честно говоря, больше всего ее напугал сам Лев — она никогда не видела его таким, он был даже не равнодушный, он был чужой. И она поняла, что у нее есть только один выход — если она хочет остаться с ним, то ей придется каждый день, каждую минуту доказывать ему, что она его действительно любит. Она пока представления не имела, как будет это делать, но решила, что посоветуется со своими новыми, причем настоящими подругами: женами Орлова и Крячко. Ох, не знала она в тот момент, что те уже огребли от своих мужей по полной программе за то, что полезли не в свое дело, так что плакать, виниться и просить прощенья теперь пришлось уже им. А уж о том, чтобы впредь общаться с Марией, даже речь не шла — это подразумевалось само собой.

Гуров выздоровел, вышел на работу, и тут Попов пригласил его к себе в Администрацию, куда Лев, конечно же, немедленно поехал.

— Ну, Лев Иванович, о том, какой резонанс имело ваше расследование, я думаю, рассказывать не надо — сами все видели и слышали.

— Да встретил я недавно Любимова, и он мне сказал, что страшный я человек, но вот до Ульянова-Ленина мне далеко. Тот, чтобы отомстить за смерть брата, целую империю уничтожил, а я всего лишь половину собственного министерства разогнал, да и еще по кое-каким железной метлой прошелся, — усмехнулся Гуров, а потом уже серьезно добавил: — Главное, чтобы этой гребенкой не причесали просто неугодных.

— Ну, за это не беспокойтесь, не дураки и не подлецы этим делом занимаются, — успокоил Льва Попов. — О Шеловских послушать не желаете?

— Хотелось бы, — не стал лукавить Гуров. — Удалось что-то выяснить?

— Не до конца, но кое-что узнали. После того, как Российское Дворянское собрание было юридически зарегистрировано, туда обратились Александр Константинович Иванов, его сестра Ольга Константиновна Прохорова, а также Елена Александровна Иванова и ее брат, уже известный нам Георгий, и предъявили документы. Оказывается, и Александр, и Ольга до Саратова проживали в Узбекистане, в селе Ташсака Хазараспского района. Откуда они там взялись, теперь уже никто не помнит, да там и русских в то время было раз, два и обчелся — некоторые из тех, кто на строительстве канала работал, остались. Александр сразу же пошел работать на канал, Ольга со временем — в сельскую школу, так что образование у обоих — неполное среднее. На фронт Александра не взяли — бронь была. Так и жили они потихоньку, не привлекая к себе внимания. Но тут вот что интересно: и он, и она, вступая в брак, взяли себе фамилию супругов, но вскоре развелись, а вот фамилии оставили, но справку о том, какая у них была добрачная фамилия, взяли официальную, с печатью.