Зрелище было, несомненно, страшным, но ненамного страшнее, чем то, которое наблюдал в данный момент Майлз. Клыки Тимми не были перепачканы кровью, накануне она ничего твердого не грызла, но, растянув пасть, она наглядно продемонстрировала Майлзу острые, как лезвия, зубы. Шерсть у нее стояла дыбом, спина выгнулась, она походила на кошек из фильмов категории “Б”, когда явившийся в дом призрак виден только домашним питомцам, но не людям. Майлз, не веривший в призраков, инстинктивно попятился.

– О, Тимми. – Рискуя потерять и без того хрупкое равновесие, Синди Уайтинг нагнулась и погладила зверюгу. – Перестань. Разве ты не видишь? Это Майлз.

В ответ Тимми зашипела и оскалилась еще красноречивее. Зная по опыту, что владельцы диких животных слабо разбираются в мерах защиты от своих питомцев, Майлз оглядывался в поисках подходящего оружия, когда откуда-то из глубины дома послышался звон колокольчика. Майлз обернулся на Тимми – кошка исчезла.

– Это мама, – сказала Синди, кивнув в сторону звона. – Наверное, она услышала, как ты подъехал, и теперь сгорает от нетерпения.

Майлз по-прежнему рыскал глазами в поисках проклятой кошки.

– Она ждет тебя в беседке, – продолжила Синди. – Я обещала привести тебя сразу же, так что пойдем. – Она начала медленно, неуклюже разворачиваться на ходунках: – У меня медленно получается.

– Все хорошо.

Майлз взял ее за локоть, он был все еще под впечатлением от враждебности кошки и своего постыдного страха перед ней. Колокольчик звонил не переставая, пока они медленно продвигались вперед, а у входа в патио он увидел Тимми, распластавшуюся на внутренней стороне раздвижной сетчатой двери – точно посередке; вонзив когти в сетку, кошка громко урчала. Кое-где сетка была порвана, а значит, Тимми не впервые исполняла этот акробатический номер.

– Она обожает звон маминого колокольчика, – с нежностью произнесла Синди.

Снаружи в беседке сидела старуха лицом к реке, спиной к ним и непрерывно звонила в колокольчик, будто ожидая, что рыба выскочит из воды по ее команде. Все прочие же прискакивали. Почему бы и рыбе не последовать их примеру? Грейс Роби говорила, что слышит колокольчик работодательницы даже во сне. Майлз опять растрогался: выбор у Синди был невелик – либо жить дома и подчиняться колокольчику, либо оставаться в больнице Огасты; печальнее участи не придумаешь.

Прежде чем выйти наружу, Майлз глубоко вдохнул и взглянул на нее.

– Синди, – ласково сказал он.

Это было ошибкой. Удерживая ходунки левой рукой, правой она ухватилась за рукав Майлза, обнаружив недюжинную силу:

– Я слышала о тебе и Жанин. О вашем разводе. Мне так жаль, Майлз.

Он прибег к чистой правде, полагая, что от этого будет больше толку:

– Мне тоже.

Но его интонацию Синди явно пропустила мимо ушей.

– Ты никогда не любил ее, Майлз, – заявила она. – Мне ли не знать.

– Она тоже так говорит, – признался Майлз, взгрустнув от того, что две столь разные женщины пришли к одинаковому печальному выводу.

Отпустив его рукав, Синди вцепилась в его пальцы, зажав их почти как в тиски.

– Я солгала, Майлз, – из ее глаз опять покатились слезы, – я не сожалею о вашем разводе. Это дает мне тоненькую ниточку надежды…

– Синди… – Он попытался вырваться, но так, чтобы не уронить ее. Колокольчик в патио звенел все громче.

– Я все еще люблю тебя, Майлз. Ты это понимаешь, да? Это единственное, чего литию у меня никогда не отнять. Ты ведь в курсе? Лекарства промывают наш мозг, и со многим становится легче мириться, но они не могут затронуть твое сердце! Не могут изменить то, что в нем уже есть, Майлз.

Она прижала его руку к своей груди, чтобы он почувствовал: она говорит правду. Теперь уже Майлзу казалось, что колокольчик в руках миссис Уайтинг звучит как пожарная сирена. Он попытался высвободить руку, но не смог из боязни опрокинуть Синди.

– Я должен идти…

– Нет, Майлз.

– Синди, – сказал он резче, чем намеревался, и наконец вырвался, и она опять сомкнула ладони на ходунках. – Синди, пожалуйста.

Ходунки пошатнулись, и он схватил Синди за запястье, то самое, которое она порезала двадцать лет назад.

– Все нормально, – сказала она, с видимым усилием подавляя эмоции. – Иди.

Вряд ли Бог есть, подумал Майлз. Его просто быть не может.

– Синди, – повторил он.

– Нет, иди. – Она отступала назад, волоча за собой ходунки. – Я в порядке.

Майлз тяжело вздохнул, а потом услышал свой голос:

– Ты не против, если я позвоню тебе на неделе?

Лицо Синди мгновенно прояснилось, и Майлз заподозрил на секунду, что до сих пор она ловко притворялась, заманивая его в ловушку.

– Правда, Майлз? Ты мне позвонишь?

Теперь главное не выдать своего раздражения.

– Почему нет? – спросил Майлз, у которого причин не звонить было больше, чем он мог сосчитать.

– О, Майлз, – она снова прикрыла ладонью рот, – милый, милый Майлз.

Милый, милый Бог.

Он едва успел добраться до раздвижной двери в патио, как она окликнула его. Ее лицо потемнело, это выражение Майлз помнил еще с тех пор, когда они были детьми, и означало оно некую страшную догадку.

– Майлз?

– Да, Синди?

– Там, во дворе? Когда ты вышел из машины? Ты остановился и с минуту стоял неподвижно. Будто… тебе хотелось убежать.

На сей раз Майлз прибег ко лжи, причем наиболее правдоподобной:

– Я вспомнил, что забыл кое-что, предназначавшееся для твоей мамы. Ты же знаешь ее – квитанции на все расходы.

Синди не спускала с него глаз.

– У меня возникла ужасная мысль, – медленно произнесла она. – Ты, заметив мою машину, понял, что я дома.

– Синди… – начал Майлз.

– Я могу смириться с тем, что ты меня не любишь, – оборвала его Синди. – Я мирюсь с этим всю мою жизнь. Но если я пойму, что ты не хочешь меня видеть…

– Мы старые друзья, – заверил Майлз. – Никуда я от тебя не убегу.

Она улыбнулась, и видно было, как борются в ней надежда и опыт, бьются на кулаках, и им вовек не одолеть друг друга. Нет, все-таки Бог есть, подумал Майлз, прощаясь. Кто бы еще сумел наслать на нас такую беду.

Вместо того чтобы размышлять о Боге, Майлзу следовало бы сосредоточиться на кошатине Тимми. Когда он приблизился к раздвижной двери, колокольчик миссис Уайтинг прекратил звонить. Это вывело Тимми из транса, ее раскатистое урчание смолкло, и в тот же миг она вытянула лапу и цапнула Майлза за тыльную сторону ладони.

– Ох, Тимми, – воскликнула Синди Уайтинг, увидев, что сделала кошка, – какая же ты таблеточка!