– Прямых доказательств нет, но имеются подозрения, – кивнул секретарь.

– Однако он знает название реки, и это наводит на другую мысль, – глава встал, выпрямил спину, сложив за спиной руки, и начал расхаживать по кабинету как важный гусь. – Он четко очертил границу того, что хочет? Так?

– Совершенно верно.

– Он сам назвал реку по ее истинному названию? Вы проверили?

– Конечно. Наши записи совпадают со сказанным юношей.

– Получается, этот молодой человек там действительно был. Это может значить только одно – молодой человек знает об этих землях то, чего не знаем мы. Он очертил участок земли явно не просто так.

– Или он засланный лазутчик Ордена, – сухо произнес секретарь.

– Возможно… – глава остановился, закусил нижнюю губу и произнес: – Узнай о нем все, что сможешь. У него должны быть мотивы и источники денег на подобную авантюру, или…

Глава упер взгляд в секретаря и с волнением произнес:

– …Или он действительно лазутчик, и Орден копает под нас.

* * *

Пест этой ночью много молчал. Людвиг с начала уборки на улицах что-то не переставая говорил, пытался пошутить, но в итоге тоже умолк.

Скупые движения, минимум затрат энергии на заклинания и размеренный шаг.

– Я сегодня баронессу Игрим видел, – сам не зная зачем, произнес Людвиг и взглянул на спутника.

Юный ведун молча взглянул на Людвига, устало вздохнул и продолжил спокойный, словно усталый шаг.

– Ты не обижайся, но стервой она была, стервой и осталась, – произнес Людвиг и снова уставился на Песта. Тот лишь едва улыбнулся и хмыкнул.

Людвиг, вконец устав от попыток разговорить Песта, тоже умолк. Так они и дошли до перекрестка, где Пест сворачивал в портовый район.

– Может, я с тобой? – спросил Людвиг, но Пест лишь махнул рукой и, немного сгорбившись, поплелся к единственному фонарю в портовом районе. Продолжая при этом периодически сгребать мусор и моментально его сжигать.

Шаркая сапогами по старой разбитой брусчатке, Пест подошел к фонарю и огляделся. Вокруг была абсолютная тишина, и в эту ночь у фонаря не оказалось никого. Юноша уже хотел было уйти, но обернулся, почувствовав взгляд в спину. Немного постоял, но ощущение взгляда никуда не делось. Взгляд недобрый, полный злобы и ненависти. Такой взгляд в спину ощущался как горячий камень между лопаток, который печет, но еще не обжигает.

Юный ведун достал затасканную повязку на глаза и, повязав ее, повернулся.

Перед Пестом в сотне метров стоял мужчина средних лет. На нем была странная туника с каким-то гербом, местами виднелась кольчуга, в руках мужчина держал старый солдатский полуторник.

Ведун начал идти в сторону воина и отчетливо не только увидел, но и почувствовал Тьму в провалах глаз мужчины. Дух молчал и наблюдал за Пестом.

Чем ближе юноша подходил к странному духу, тем сильнее он начинал волноваться. С собой Пест не взял ни соли, ни Клинка душ. Справиться с таким духом одним ведовским словом было бы очень проблематично.

Подпустив к себе ведуна на насколько метров, дух заговорил:

– Хозяев моих сожжешь до пепла, как полагается, а я за то тебе брошь золотую, фамильную. Торг? – произносит дух солдата, как для себя окрестил этого духа Пест.

– Вслепую дел не веду, – хмуро буркнул юноша и сложил руки на груди, продолжая рассматривать духа.

От этих слов дух замер на несколько секунд, словно раздумывал, но все же спросил:

– Что хочешь?

– Веди к делу твоему, – произносит Пест и начинает еще пристальнее следить за духом.

Дух солдата разворачивается, шаркая ногами по брусчатке. Не левитирует, как призрак в паре сантиметров над землей, а идет, как положено человеку. Руки без когтей, зубы тоже человеческие. Если бы не тьма, заполнившая глазницы, Пест принял бы его за не отошедшую душу какого-то солдата.

Дух вел ведуна закоулками и тесными проулками. Иногда Пест узнавал некоторые улицы, мелькавшие в боковых ответвлениях проулках, иногда места казались совершенно незнакомыми. В итоге дух привел его к низенькой деревянной двери в огромном доме, который достраивался несколько раз. От этого дом был не монолитным и немного кривым. Одна часть дома, из серого камня, немного накренилась, а вторая часть, из белого тесаного камня, была прямая и явно недавно сложена. При этом трещин или щелей в кладке не было, что указывало на то, что дом достроили уже после того, как старая часть накренилась.

– Здесь, – коротко произнес дух и прошел сквозь маленькую дверь.

Пест неуверенно помялся с ноги на ногу и потянул ручку на себя.

В нос ударил приторный, слегка сладковатый запах смерти. В груди заныло от плохого предчувствия.

Во тьме маленькой комнаты, где помещался только шкаф, стол да одна кровать, Пест обнаружил два трупа. Один детский, а второй взрослой женщины.

Женский труп был одет в какое-то рваное серое платье. На нем виднелась даже пара заплат. Ноги босые. Женщина обнимала детский труп, причем ребенок, судя по разложению, умер гораздо раньше.

– Вильгельма не смогла пережить вторую утрату, – начал говорить за спиной солдат. – Сначала старший рода Эдмин, а потом сын Лиман.

– Отчего померли? Хворь?

– Эдмин, муж ее, убит в портовом районе. С деньгами домой возвращался, за работу недельную. Один удар, кинжал под ребра, – бесстрастно рассказывал солдат. – Их сын, Лиман, умер от голода. Вильгельма не смогла найти денег на прокорм. Она всю жизнь хранила очаг, следила за хозяйством и делать толком ничего не умела… Когда поняла, что сын умер, легла рядом, обняла и больше не встала.

Пест глубоко вздохнул и съехал вниз по стеночке. Усевшись на кривой пол из трухлявых досок, он вздохнул и принялся задавать уточняющие вопросы:

– Давно померли?

– Эдмин три месяца как мертв, Лиман – неделя, Вильгельма – второй день.

– Отца кто убил?

Солдат промолчал, тогда юноша поднял взгляд на него. На секунду показалось, что тьма в глазах солдата рвется наружу.

– Портовые. Те, кого ты лечишь, ведун. Одному из убийц ты врачевал гнойную рану, – солдат выпрямился, расправил плечи и уткнул свой меч в пол острием. – Остальных я убил.

Пест ничего не ответил, лишь поджал ноги и обхватил колени руками. Взгляд бессмысленно уставился в спину мертвой женщины.

– Я дух-хранитель, без места и права. Долг мой – хранить ныне мертвый род кожевенников Партилов.

– Так и ступай с Единым, – шепчет Пест. – Род мертв, твоего дела тут нет.

– Сжечь надо последних из рода, – солдат снова начинает сутулиться и опускать плечи. Кажется, он даже ростом стал ниже. – Так заведено…

– Так ты раньше живым был? – хмыкает юноша.