— Там живут бабочки, — отчеканила Симба, — на самой вершине. И если ты хоть раз их услышишь, в твоей жизни всё изменится…

— Вот он и отправился, — угрюмо сказал Дракула, — на вершину. И нам тоже придётся!

— Обязательно? — всполошилась Симба.

— Он когда должен был вернуться? — риторически спросил Дракула.

Симба молчала.

Племянник должен был вернуться к обеду. Сейчас почти десять вечера. Если Дракула говорит, что придётся идти на гору, значит, действительно придётся идти.

Хотя она боится.

Элементарно боится.

А то, что племянник в нее влюбился, — у него это пройдёт.

Главное, чтобы с ним ничего не случилось.

— С ним ничего не случится? — спросила Симба у Дракулы.

— Ничего, — сказал Дракула. — Просто намёрзнется ночью в лесу и поголодает, он с собой еды взял?

— Не знаю, — ответила Симба.

— Посмотри! — приказным тоном распорядился Дракула.

Симба послушно встала и пошла на кухню.

Вроде бы кусок сыра был побольше.

Но ненамного.

— Немного сыра, — сообщила она, вернувшись в комнату.

— Проверь, чего ещё не хватает! — тем же приказным тоном потребовал Дракула.

Симба посмотрела в большой комнате, заглянула в спальню, а потом вышла в коридор.

И обнаружила, что из кладовки исчез розовый рюкзачок.

— Он взял мой рюкзачок, — отчиталась она перед Дракулой, — такой совсем маленький, для всякой хрени…

— Он взял твой рюкзачок, — подхватил Дракула, — положил туда пару бутербродов с сыром и, наверное, бутылку с водой и отправился искать приключений. На свою собственную задницу! Влюбленный пятнадцатилетний идиот! А теперь здоровый старый дядька должен выручить молодую дурочку и помочь ей найти этого идиота. И зачем ему это надо?

— А кстати, — поинтересовалась Симба, — зачем тебе всё это было надо?

— Что — всё? — переспросил Дракула.

— Дурацкие письма, compghost.net, я ведь чуть с ума не сошла…

— Потом, — отмахнулся Дракула, — потом расскажу…

— Нет, — заупрямилась Симба, — сейчас…

— Я же сказал, — упёрся Дракула, — потом!

— Обещаешь? — решила не настаивать Симба.

— Обещаю! — с какой–то грустью сказал Дракула и вновь повернулся к окну.

На улице совсем стемнело, гора полностью растворилась во мраке.

— Плохо, — всё тем же печальным голосом констатировал Дракула, — плохо, что новолуние. Была бы луна, вышли бы хоть сейчас, а так придётся ждать рассвета, только собраться надо заранее…

— Что брать–то? — спросила Симба.

— Еду, — ответил Дракула, — как можно больше еды, она пригодится и нам с тобой, и ему. Когда мы его найдём.

— А мы его найдём?

— Найдём! — заверил Дракула, и Симба опять заплакала.

— Успокойся! — давним отцовским тоном сказал Александр Викторович. — Бабочек там никаких нет. Не бывает поющих бабочек, слышишь — не бывает!

— Не бывает! — сквозь слёзы повторила Симба.

— У тебя нормальный рюкзак есть? — спросил Дракула.

— Нету! — ответила Симба.

— А спортивная сумка?

Спортивная сумка у Симбы была, подарок хари.

Тому как–то взбрело в голову, что Симбе полезно заняться теннисом, и он подарил Симбе ракетку и сумку.

Симба записалась на корт, посетила одно занятие и бросила.

Ракетка и сумка до сих пор валялись в кладовке.

Симба откопала сумку, приготовила большой пакет бутербродов и стала искать, во что бы налить воду.

Нашлась только одна пустая бутылка, много воды с собой не возьмёшь.

— На горе есть водопадик, — сказал Дракула, — пополним запас…

— Мы когда пойдём? — спросила Симба.

— В пять утра, — ответил Дракула, — где тут можно прилечь?

— В пять утра, — ответил Дракула, — я за тобой зайду!

Симба неуверенно улыбнулась, а потом подумала: отчего бы Дракуле не переночевать у нее, на раскладном кресле, где спал сумасшедший Майкл, по крайней мере, ей будет не так страшно и она не проспит!

И навряд ли Дракула станет к ней приставать.

Но в любом случае придётся спать одетой — провоцировать его не стоит.

— Лучше ложись здесь, вот на этом кресле, — ткнула пальцем Симба, — оно раскладывается!

— Ладно, давай поспим немного, — сказал Дракула, — а потом пойдём спасать твоего племянника! Жаль, не я его отец…

— Почему жаль? — спросила Симба.

— Убил бы на месте! — в сердцах проговорил Александр Викторович.

Спал я недолго, но за это время всё вокруг изменилось.

Нет, и водопад с маленьким озерцом, и густо поросшие соснами склоны были на месте, да и трава, в которой я лежал, чувствуя, как затекли спина, плечи и шея, вроде бы осталась той же самой травой.

Вот только до странности мягкой, а не колючей, с режущими острыми краями, — ведь именно в такую траву я бухнулся, сожрав бутерброды, и уснул.

А теперь проснулся и заметил, что всё вокруг изменилось.

Небо изменило цвет — с привычного голубого на какой–то зеленоватый, разве что с проблесками голубизны.

И лес стал другим: вместо прежних сосен озерцо обступили скрюченные–перекрученные деревья с чёрной корой, тёмной хвоей, кривыми густыми ветвями, растущими по всему стволу, начиная от самой земли.

И ещё — я почувствовал запах.

Запах, окутавший меня со всех сторон.

Он шёл от деревьев, от травы, от водопада с озерцом.

Я вдруг понял, что мне знаком этот запах, бред, идиотизм, но я ничего не мог с собой поделать — я знал этот запах, помнил его, папенька, наверное, сказал бы: «Ты просто вернулся в свою прошлую жизнь, Михаил!»

Я встал и огляделся.

Меня окружала моя прошлая жизнь, спасибо папеньке за то, что он так любит пудрить мне мозги.

Во всяком случае, запах подсказывал мне, что делать, звал меня в гущу странных деревьев, велел подниматься выше — к вершине.

Правда, я был безоружен, а в прошлой жизни запах всегда означал охоту.

Ведь я был охотником на оленей!

Когда папенька впервые сообщил мне об этом, я начал ржать.

Папенька обиделся и вновь уткнулся в свою дурацкую книжку с таблицами.

— Всё правильно, — объявил он. — Получается, ты живёшь всего второй раз и в прошлой жизни был охотником на оленей!