class="p1">– Я хотела как лучше… – тихо отвечает она и ежится то ли от порыва ветра, то ли от собственных эмоций. – Вика тебе не пара…

– Это не тебе решать, к счастью, – получается немного грубее, чем хотел, но эмоции сдерживать все труднее.

– Что ты намерен делать?

– А я все уже сделал, – снимаю перчатку и показываю кольцо на безымянном пальце. – Твоя очередь делать выбор, мам, – не давлю, а просто озвучиваю. – Либо ты принимаешь мою семью целиком, либо мы с тобой просто перестанем общаться.

Смотрит на меня с недоумением и пораженно качает головой. Не ожидала, что я научился жестко рубить под корень. У нее же и научился.

– Это шантаж!

– Это право выбора, – устало усмехаюсь. – Мне интриги и распри в семье не нужны. Я хочу просто жить долго и счастливо со своей любимой женой и нашей дочкой.

– Неужели ты и правда ее так любишь? – тихо спрашивает и поднимает голову. С неба начинают сыпаться крупные снежинки, красиво кружась в воздухе.

– Я всегда ее любил, жаль, ты настолько черствая, что не смогла этого понять, – отвечаю с сожалением.

– Неправда, – горячо возражает, но упрямым фактам противопоставить ей нечего.

– Это уже не важно, – подхватываю сумки и иду к дому. – Я обрисовал тебе свою позицию. Только, пожалуйста, не надо обижать Нюсю. Она все-таки ребенок и не участвует в наших разборках.

– За кого ты меня принимаешь? – Мама возмущенно вздергивает подбородок, обгоняет меня и первая скрывается в доме.

Можно ли считать, что перемирие, хотя бы временное, достигнуто? А черт его знает… будем надеяться, что да. Хотя как-то все прошло подозрительно легко и спокойно. Надо держать ухо востро, как бы она не выкинула какой дичи…

Глава 27 Виктория

Подготовка к празднованию Нового года идет полным ходом. Все суетятся, чем-то занимаются, и только я никак не могу нигде приткнуться. Брожу по дому, как привидение, и ищу пятый угол. Осталось всего несколько часов, и мы соберемся за одним столом. Нюся счастлива стать частью такой большой семьи, а я, как ни пытаюсь, не могу разделить ее радость.

Все вроде бы хорошо, но тревожное ощущение никуда не уходит. С Людмилой Петровной все тоже неоднозначно. За те три дня, что мы пробыли в ее доме, едва ли перебросились парой слов. Она не кусает меня, но и не принимает. Чувствую ее отчужденность и пока не знаю, как к этому относиться. С одной стороны, худой мир лучше доброй войны, но с другой – это подвешенное состояние меня угнетает. Я не могу расслабиться ни на минуту, все время жду какого-то подвоха, но его не случается.

Устав сама от себя, поднимаюсь в нашу комнату. Нужно приготовить наряд себе и дочке, заодно хоть переключить мысли и попытаться проникнуться всеобщим весельем. Но сил нет, я выпотрошена этим напряжением и физически, и морально. Присаживаюсь на кровать и просто смотрю в одну точку.

Негромкий стук заставляет насторожиться. Поднимаюсь и иду к двери. Распахиваю и застываю в немом изумлении. Мать Ивана стоит передо мной. Ее холодные глаза пронзают насквозь, заставляя поежиться.

– Можно? – ради приличия спрашивает.

– Конечно, – снисходительно усмехаюсь. Как будто у меня есть выбор.

Людмила Петровна проходит в комнату, осматривается и идет к окну.

– Поговорим? – бросает сухо и поворачивается ко мне спиной.

– Давайте попробуем, – вздыхаю я и складываю руки на груди. Ничего не жду от этого разговора, но то, что свекровь решилась-таки сделать первый шаг, немного настораживает.

– Когда-то давно ты так легко отказалась от моего сына… – говорит она тихо, но каждое слово взрывается во мне, словно бомба. – Просто поверила мне на слово и сбежала. Даже как-то обидно было за него… Что это? Трусость? Малодушие?

Разворачивается и впивается в меня взглядом. Внутри вспыхивает опасное пламя, а по коже ползут неприятные мурашки. Задыхаюсь от возмущения, но титаническим усилием воли заставляю себя не поддаваться эмоциям. Свекровь только этого и ждет, нарочно провоцируя меня.

– Я была девчонкой, – с деланным равнодушием пожимаю плечами. – Я просто испугалась…

– Ты и сейчас такая же.

– Неправда, – качаю головой, но оправдываться не собираюсь. Только не перед ней.

– Да брось, – хмыкает Людмила Петровна, но, как-то беззлобно что ли. – Хочешь сказать, сейчас поступила бы по-другому?

– Возможно.

На несколько секунд повисает напряженная тишина. Молча сверлим друг друга глазами, никак не решаясь продолжить разговор. Нам просто не о чем говорить. Пропасть между нами ничем уже не убрать.

– Зачем ты вернулась? – прямо спрашивает она. А меня аж переворачивает от ее вопроса. Неужели не понимает, что делает больно? Хотя она, наверное, за этим и пришла.

– Потому что я люблю вашего сына, – четко проговариваю каждое слово и гордо вздергиваю подбородок. Хочу, чтобы она знала, что на этот раз я не отступлю. Ей не удастся меня запугать.

– Допустим, – кивает и улыбается одними уголками губ. – Даже то, что он тебя любит тоже. А дальше что?

Внезапно ловлю себя на мысли, что от свекрови не исходит агрессия. Она не пытается меня ужалить или уколоть. Просто ведет какой-то странный диалог, смысл которого мне не ясен.

– Я не понимаю, чего вы от меня хотите, – сдаюсь, так и не сумев разгадать ее ребус.

– Вот и я не понимаю, зачем ты опять появилась в его жизни…

– Это счастливая случайность.

– Случайности не случайны, – философски изрекает и идет в мою сторону. Достает альбом для фотографий, но не отдает в руки, а кладет на кровать. – Мой тебе подарок на Новый год.

Отходит обратно к окну и отворачивается.

– Что это? – присаживаюсь на кровать, открываю первую страницу и вздрагиваю от неожиданности. На меня смотрю я, только совсем молодая. Непонимающе поднимаю взгляд и натыкаюсь на спину свекрови.

– Когда-то давно я совершила необдуманный поступок, – начинает говорить она. – Хотя нет, какой он необдуманный. Скорее, недостойный… – Голос обрывается и требуется несколько вдохов, чтобы продолжить. – Зачем? Не могу ответить. Помутнение какое-то. Не знаю… но простить я себя так и не смогла за это.

Слушаю ее исповедь и практически не дышу. На автомате начинаю листать страницы и изумляюсь еще больше.