…Ночью Андрей не спал.

Не спала и Настя.

- Как же так?! Твой отец предлагает мне стать предателем. По его мнению, я должен подставить Погодина. Но ведь Виктор мне так помог!

- Андрей, ты посмотри вокруг, какое сейчас время. Каждый сам за себя. Ты думаешь, если бы все эти блага предложили твоему Погодину, он подумал бы о тебе?

- Во всяком случае, он не стал бы меня душить ради собственной выгоды. Не такой он человек.

- А ты?

- И я не такой.

- Но делать, Андрюша, что-то надо. Мы в долгу перед Москвой. Если бы не деньги из центра, тебе не удалось бы поднять город после катастрофы.

- Так что же теперь, продавать душу?

Таганцев задал этот вопрос и вдруг понял, что душу свою он продал уже давным-давно. Сам не заметил, как это произошло.

- Ты не спеши с выводами, - посоветовала жена. - Утро вечера мудренее. Может, завтра встретишься с тем же Погодиным, вместе обсудите предложения отца и что-то придумаете?

- Не говори глупости, - произнес Таганцев, не скрывая своего раздражения. - Виктор ни за что не согласится выполнять условия, предложенные твоим отцом. Да и мне они противны.

- Неужели? - Настя, лежа на кровати рядом, приподнялась на локте. - А раньше ты с удовольствием принимал от отца деньги и помощь. Что изменилось? Силу почувствовал? Эти ощущения, Андрюша, могут быть обманчивыми. Неужели ты этого не понимаешь, глупенький?

Андрей почувствовал свою слабость. Он был бессилен противостоять навалившимся обстоятельствам.

Настя прильнула к нему. Обняла, принялась целовать. Нежно. Жарко. Жадно. Объятия и ласки любимой женщины до утра заставили его забыться.

Богдан Силаевич Аниканов, встретившись у дома с Рыбиным и Таганцевым, отвез многочисленное семейство на пикник, но предаться безмятежному отдыху уже не смог.

Оставив родню на лоне природы, сам спешно отправился к Годовскому.

Начальник милиции коротал выходной день в окружении "девочек", с которыми всегда бурно общался в своем загородном доме.

- Все блудишь?! - обычно сдержанный и тихий Аниканов разъяренным тигром влетел на "фазенду" майора милиции. - С телками развлекаешься! Потаскун!

Несколько обнаженных девиц, завидев разбушевавшегося вице-мэра, с визгом разбежались кто куда.

- Не понял! - Федор Федорович, запахивая шелковый халат, несказанно удивился столь необычному поведению приятеля. - Ты чего, Аниканыч, белены объелся?

- К Таганцеву тесть приехал!

- Эка невидаль! Ко всем тести приезжают. Мне что теперь, утопиться?

- Да нам с тобой вешаться впору! Тесть его - сам Рыбин!

- Ну, знаю. "Шишка" московская.

- Да этот Рыбин нам с тобой, Федор, сам шишек в задницы напихает!

- С чего ты взял, может, он просто так в нашу глушь прикатил, с дочкой, например, повидаться?

- Не-е-е-ет! - Аниканов нервно замахал указательным пальцем у самого носа начальника милиции. - Я знаю этого человека. Он без дела на край географии не попрется.

- Слушай, что-то я не узнаю тебя сегодня. Суетливый ты какой-то, дерганый не в меру. Охолонись! - Годовский протянул Аниканову бутылку с холодным пивом.

- Отстань! Я тебе вот что скажу: если Рыбин появился здесь - жди беды. Задавит он нас с тобой. И так-то после смерти Чугуна никакой жизни нет. А теперь Таганцев вообще все к своим рукам приберет.

До Годовского стало доходить. Действительно, этому Рыбину что, делать больше нечего, как только в тайгу из Москвы на прогулки ездить?

- Тебе что-то известно или одними догадками питаешься?

- Сердцем чую - Таганцев край к рукам прибрать хочет. И Рыбин ему станет в этом помогать.

- Край, говоришь? - хитро прищурившись, спросил Годовский. - А это, ты знаешь, идея! Голову на отсечение даю, что после разговора с Рыбиным Андрей Аркадьевич поедет к Погодину.

- Ясный перец, поедет. Неужели кто-то может подумать, что наш Иртинск может заинтересовать такого человека, как Рыбин? Нет! Тут дела посерьезнее. Меньше, чем на край, Захар Матвеевич и замахиваться не будет.

- Так что надо делать-то?

- Что? - переспросил Аниканов, захлопав ресницами. - Ты - мент. Тебе по должности положено быть хитрым. Вот и думай! Думай, Годовский! Иначе за нас с тобой все придумают!

- Не ори тут! - прикрикнул майор. - Девчонок моих распугаешь! И так разогнал всех по углам. То, что Рыбина интересуют краевые дела - почти факт. А это для нас с тобой удобный случай. Завтра рано утром чтоб был у Погодина. Понял? Тебе нужно опередить Таганцева. А ну, звони ему.

- Двенадцать ночи! Неудобно, - замялся Аниканов.

- Звони, дурила картонная!

Аниканову ничего не оставалось, как только набрать номер мобильника губернатора края.

- Виктор Ефремович? - проговорил он в трубку дрожащим голосом. - Извините, если разбудил вас. Дело неотложное…

- Виктор Ефремович, приветствую, - в кабинет Погодина вошел Таганцев.

- Здравствуй, Андрей Аркадьевич, - губернатор был как никогда холоден. - Присаживайся.

Андрей сразу почувствовал лед в голосе друга, но внешне остался спокойным.

- Я тут к тебе по такому делу… - начал Таганцев.

- Как тестя встретил? - перебил его Погодин. - Все в порядке?

- А почему ты спрашиваешь? Что-то не так?

- Да нет, все так. Рассказывай, с чем пришел, - Погодин закурил и отошел к окну.

- Рыбин привез из Москвы документы. Хочу, чтобы ты с ними ознакомился. На первый взгляд, хреновина с морковиной. Но, может, что-то путное из этого и выйдет.

Таганцев осторожно, будто держал в руках раскаленные угли, положил на стол губернатора стопку распечатанных страниц.

- Почитаешь? - спросил Андрей, чувствуя, как мурашки побежали по спине.

- Андрей, ты своими словами расскажи, а то время, сам знаешь, ограничено.

- Да речь тут, собственно, идет о новых условиях контрактов по металлу. Более серьезные заказчики…

- Заказчиков кто рекомендовал? Рыбин? - угадал Погодин и резко повернулся к Таганцеву.

- Не важно, кто их рекомендовал. Я хочу посоветоваться с тобой, как лучше оформить финансовую сторону вопроса. Тут не все просто, Виктор Ефремович.

- Да я знаю, Андрей, что не все просто. Давай не будем юлить. Я тебе, как честный человек, прямо скажу: у меня с утра был Аниканов.

- Аниканов?! - удивился Таганцев. - С какой стати?!

- Ты зачем, Андрей, людей за носы водишь, за недоразвитых держишь? Богдана я давно знаю. Он - человек дела. И за город свой болеет душой.