href="ch2.xhtml#id51" class="a">[41].

Они вышли и увидели, что вся палата Дис завешена беленым полотном. Бьёрн молвил тогда: «Теперь конунги, конечно, возвратились, и нам не долго просидеть спокойно; и кажется мне разумным созвать войско». И так было сделано. Собралось множество мужей.

Братья тотчас узнали о намерениях Фритьофа и о его дружине. Тогда конунг Хельге сказал: «Странно мне, что Бальдер сносит от Фритьофа всякое поругание. Пошлю к нему мужей осведомиться, какое удовлетворение он нам предложит; а не то вышлю его из края, ибо у нас нет достаточной силы, чтобы бороться с ним на этот раз».

Воспитатель Хильдинг отправился с поручением конунгов к Фритьофу, а с ним были и друзья Фритьофа. Они говорят так: «Того хотят конунги для примирения с тобою, Фритьоф, чтобы ты привез дань с Оркнейских островов, которая не выплачивалась с тех пор, как Беле умер; ибо они нуждаются в деньгах, выдавая сестру свою Ингеборг замуж с большим приданым». Фритьоф говорит: «Одно обязывает нас к соблюдению мира — уважение к отшедшим отцам нашим; но братья не исполнят договора. Я ставлю условием, чтобы все наше имущество было неприкосновенно, пока я буду в отсутствии». Это было обещано и утверждено клятвою.

Вот Фритьоф пускается в путь, выбрав себе в помощь храбрых и сильных мужей. Всех вместе их было восемнадцать. Они, его мужи, спросили Фритьофа, не хочет ли он прежде заехать к конунгу Хельге и примириться с ним и отмолить от себя гнев Бальдера. Фритьоф молвил: «Клянусь никогда не просить мира у конунга Хельге». После того он взошел на Эллиду, и они пустились вдоль по фьорду Согн.

По отъезде Фритьофа Хальвдан сказал брату своему Хельге: «Было бы справедливее как-нибудь наказать Фритьофа за его преступление. Сожжем его двор и подымем на него и на людей его такую бурю, чтоб им никогда не справиться». Хельге сказал, что это следует сделать. Тогда они сожгли все строения во Фрамнесе и расхитили все имущество. Потом послали они за двумя колдуньями, Хейд и Хамгламой[42], и дали им денег, с тем, чтобы они накликали на Фритьофа и мужей его такую непогоду, от которой бы все погибли в море. Они изготовили чары и взошли на подмостки с колдовством и заклинаниями.

ГЛАВА VI

Плавание Фритьофа к Оркнейским островам

Только что Фритьоф со своими людьми вышел из Согна, посвежел ветер и сделалась сильная буря. Поднялась тогда большая волна. Понесся корабль очень быстро, ибо он был легок на ходу и лучшего не могло быть на море. Тогда Фритьоф запел песню:

«Я выпустил из Согна, —

а девы пили мед среди Бальдерсхаге, —

осмоленного коня ветров.

Теперь крепче стала буря;

добрый день невестам, которые ласковы к нам,

хотя бы Эллида и пошла ко дну!»

Бьёрн промолвил: «Лучше бы тебе заняться другим делом, чем петь о девах Бальдерсхаге». «От того не стало бы тише, — сказал Фритьоф». Вот их понесло на север к проливу между островами, которые называются Солундами[43]. Был тогда ветер всего сильнее. Тогда запел Фритьоф:

«Море начинает высоко вздыматься,

так что оно ударяет о тучи;

старые заклинанья вызывают то,

что воды сдвигаются с места.

Не стану я с Эгиром в непогоду бороться;

пусть Солунды льдистые защитят мужей».

Они пристали к Солундским островам и решились там обождать, и тогда погода утихла. Тогда они переменили намерение и отчалили от острова. Плавание казалось им приятным, ибо ветер сначала был попутный. Но вот ветер стал крепчать. Тогда запел Фритьоф:

«Бывало, во Фрамнесе,

ездил я на веслах в гости к Ингеборг;

ныне на парусах

надо плыть при свежем ветре,

заставлять проворно

бежать водяного зверя».

И когда они отплыли далеко от земли, море во второй раз сильно взволновалось, и сделалась великая буря с такою снежною метелью, что от одного штевня не виден был другой. И так стало заливать корабль, что нужно было беспрестанно черпать воду. Тогда запел Фритьоф:

«Из-за колдовской бури не видать людей;

мы попали в бурун, славные дружинники.

Скрылись Солунды;

и все восемнадцать мужей

воду черпают, спасая Эллиду».

Бьёрн молвил: «Многое увидит, кто далеко поедет». «Правда, побратим», — сказал Фритьоф и запел:

«Хельге — виновник того,

что вырастают волны инеегривые.

Это не то,

что в Бальдерсхаге целовать лучезарную невесту.

Не одинаково меня любит Ингеборг и конунг;

лучше хотел бы я ей поручить мое счастье».

«Может быть, — говорит Бьёрн, — она желает, чтоб тебе было лучше теперешнего. Все же и это теперь неплохо изведать». Фритьоф сказал, что представился случай испытать добрых спутников, хотя приятнее было бы в Бальдерсхаге. Они принялись за работу бойко, ибо тут сошлись все могучие мужи, и корабль был из лучших, какие виданы в северных странах. Фритьоф запел песню:

«Весь Эгир кажется мне таким,

как будто сеет кто тлеющий пепел.

Низвергаются высокие волны,

насыпают курган лебединые взлеты.

Вот вскинута Эллида на крутой волне».

Тут налетели огромные валы, так что все люди качают воду. Фритьоф запел песню:

«Сильно окатило меня.

Дева будет плакать —

там, где холсты белились, —

если придется мне погрузиться

в лебединый холм:

Эллида полна воды».

Бьёрн молвил: «Не думаешь ли ты, что согнские девы много роняют слез по тебе?» Фритьоф сказал: «Конечно, мне приходит это на мысль». Потом волны так ударили в передний конец, что они полились водопадами; но к счастию корабль был крепок и на борту были надежные спутники. Тогда Бьёрн пропел песню:

«Тут не так,

как если бы дева пила за твое здоровье,

как если бы убранная кольцами

подзывала тебя к себе;

солоны глаза, омоченные морскою водой,

крепкие руки изнурены,

болят мои веки».

Асмунд отвечает: «Не беда, что вам пришлось испытать силу рук, ибо вы не жалели о нас, когда мы протирали себе глаза, в то время как вы так рано вставали в Бальдерсхаге». «Но