– Нет, Пыж, она не из должников, – сказал носастый поганец и досадливо засопел. – Девка только живет в квартире, хозяйка которой нам должна уже тонны полторы. Хотя послушай! А нам-то что? Мы пришли за долгами и взяли их натурой. Все будет путем!

– Уверен, что путем? – спросил лысый и недоверчиво скривился. – Ты, япона мать, и на Октябрьской думал, что все пройдет тип-топ. А вышло-то как? Телка заерепенилась, начала лезть в бутылку, типа посажу вас всех. Вот и пришлось ее угомонить. Хорошо, что Басмач нас прикрывает. А если бы не он? Сейчас, поди, сидели бы все трое на киче.

– Вот поэтому я и предлагаю, – снова начал канючить гиббон. – Поехали в сауну. Что-то мне неспокойно. Как бы не залететь по полной программе.

– Да пошел ты!.. – уже во весь голос психанул Крюк. – Вечно у него предчувствия. Нет, главное, как телку находим, он всегда рвется первым ее поиметь. А если надо распаковать и угомонить – сразу в кусты. Все! Никаких саун. Вечером едем на Калинина и там оттягиваемся.

– Ага! И с этой телкой ты опять будешь первый. Да? – занудливо прогундел Стопарь. – Вечно ты у нас главный взломщик сейфов и пломб. А для нас с Пыжом сойдет и то, что от тебя останется.

– Ты на кого наезжать надумал, сявка? – зло прошипел Крюк. – «Шестеркой» был, ею и подохнешь. А я законный положенец. Усек?! Что, забыл, падла, как я тебя выручил на зоне, когда Боцман уже собирался кое-что тебе продырявить?

Стопарь ничего на это не сказал, весь скукожился и обиженно отвернулся. А Крюк и Пыж начали вполголоса обсуждать, на что им потратить время, оставшееся до восьми.

Борис слушал их разговор и с трудом сдерживал себя от того, чтобы не сорваться и прямо сейчас не покрошить эту мразь на куски голыми руками. Теперь он знал точно, что они и есть мучители и убийцы Люсеньки.

Вскоре отморозки покончили со своим пивом и отправились дальше.

Гаврилин рулил следом за ними.

По пути он связался с Вячеславом и сказал всего два слова:

– Это они!

Его напарник тут же, без всяких пояснений, понял, что это значит.

До восьми вечера мстители мотались за «Маздой», а потом на улице Калинина припарковались невдалеке от этой черной японки и следом за коллекторами вошли в подъезд уже видавшей виды пятиэтажки.

– Боря, а у тебя на приемнике блютус есть? – неожиданно спросил Вячеслав, поднимавшийся следом за Гаврилиным. – Если не затруднит, сбрось мне, пожалуйста, на телефон запись разговора этих коллекторов. Сможешь?

– Да, без проблем. – Борис несколько удивился этой просьбе, но достал из кармана приемник подслушивающего устройства.

Они на цыпочках поднялись до лестничной площадки третьего этажа, остановились там и наблюдали, как коллекторы, орудуя отмычками, отпирали замки квартиры с номером шестьдесят девять.

«Именно так эти твари смогли войти в квартиру Люсеньки, – мгновенно догадался Гаврилин. – Ну да ничего! Сейчас я вам устрою, суки, воспитательную процедуру».

Он уже принял решение, знал, как именно поступит с этим уголовным трио. Убивать он не будет, но отделает так, чтобы они всю оставшуюся жизнь работали на лекарства. Потом капитан вызовет полицию. Пусть стражи порядка приедут и заберут полуживые мешки с костями.

Спецназовец окинул взглядом своего спутника, не блещущего избытком мускулатуры, и предложил:

– Слава, может, я один тут управлюсь, а ты подождешь на улице?..

Он опасался, что присутствие Вячеслава может стать определенной помехой. Вдруг кто-то из бандитов изловчится и возьмет парня на мушку как заложника? Разумеется, Гаврилину было бы намного проще разделаться с криминальной сворой в одиночку.

Но Вячеслав почему-то категорически не согласился с ним.

– Нет, я пойду тоже! – упрямо проговорил он.

– Ладно, – неохотно согласился Борис, даже не подозревая, как именно сейчас будут развиваться события.

Он выбрал нужный момент и стремительно взбежал к квартире, куда гуськом уже вошли коллекторы. В последний миг капитан успел вставить ногу между дверью и косяком, не дал ее закрыть.

Стопарь, входивший в прихожую последним, недовольно прогундел:

– Ну и кто еще там?

Он выглянул из-за двери, тут же получил сокрушительный удар в челюсть и опрокинулся навзничь.

Из комнаты, куда уже успели войти Крюк и Пыж, донесся удивленный и вместе с тем испуганный девичий голос:

– Кто вы такие и что здесь делаете?! Как вы сюда вошли? Не смейте подходить ко мне. Я сейчас же вызову полицию!..

Ответом на эти слова было самодовольное, мерзкое, язвительное гоготание. Но смех бандитов мгновенно смолк, едва из прихожей в комнату кубарем, нелепо размахивая непропорционально длинными руками, влетел Стопарь с окрашенным кровью подбородком.

При появлении Гаврилина Крюк попытался выхватить пистолет, однако точный и жесткий удар ногой по запястью отправил оружие куда-то под сервант.

– Ну так что, уроды, посчитаемся за мою сестру Люсеньку, которую вы несколько дней назад убили на Советской? – Борис окинул съежившихся бандитов жутким взглядом, разминая кисти. – Вы же и сюда пришли насиловать и убивать? Не выйдет. Сейчас вы сполна получите свое!

– Да, Боря, сейчас они свое получат! – неожиданно раздался сзади непривычно суровый голос Вячеслава.

Гаврилин сразу же ощутил в его тоне что-то необычное.

Он резко оглянулся и увидел жениха Люсеньки, стоящего в дверном проеме с пистолетом в руке. Только тут до него дошло, для чего Вячеславу понадобилась запись разговора бандитов, почему у него так странно сверкали глаза. Он пришел их убивать!

– Слав, ты что задумал?! Прекрати! Не надо. – Борис произносил эти слова и понимал, что никакого толка от них не предвидится.

Лицо Вячеслава пошло пунцовыми пятнами, его глаза источали крайнюю ненависть.

– Прости, Боря, но теперь мой выход! Я тебя умоляю, сядь вон на тот диван рядом с этой милой девушкой. Мне крайне не хотелось бы ранить в ногу человека, которого я считаю своим лучшим другом!

Гаврилин безнадежно махнул рукой и неохотно шагнул к софе, на которой сидела, испуганно расширив глаза, хорошенькая русоволосая девушка лет двадцати.

Он пристроился рядом и чуть слышно сказал ей на ухо:

– Не бойтесь, вас это не коснется. Лучше отвернитесь и не смотрите на то, что здесь сейчас произойдет. – Борис осторожно обнял ее за плечо и привлек к себе.

Как видно, она только в этот миг осознала, свидетелем какого ужаса ей предстоит стать прямо сейчас. Девушка порывисто обхватила Гаврилина руками, уткнула лицом ему в грудь.

– Мужик, ты чего это задумал? Кто ты такой? – запинаясь и заикаясь, проблеял Крюк трясущимся ртом.

– Я – ваша смерть! – спокойно, без рисовки и позерства, с некоторой даже торжественностью проговорил Вячеслав. – Я пришел покарать вас, негодяев, которых не исправит никакая тюрьма, уничтожить гнусных червей, которые посмели загубить то, чем я дорожил больше собственной жизни. Люсенька для меня была ангелом, сошедшим с небес. А вы, двуногая гниль, посмели над ней гнусно глумиться, отнять у нее жизнь. Теперь я заберу ваши.