– Стоп, Дэви. Запись этой моей беседы имеется у тебя?

– Да, мой славный. Эта запись навеки запечатлена в сердце моем и на винте D. На всякий случай забэкаплена архивом там, на новом носителе. Когда и если случится так, что все свободное дисковое пространство будет заполнено твоими божественными образами и словами, потребуется перезаписать это на оптический диск, естественно, что в формате блюрэй, иное просто недостойно и оскорбительно для столь…

– Умолкла! Тихо. Поставь на воспроизведение тот кусок, где я разговариваю с собеседником, которого тебе не слышно. Погоди!

– Гожу, Кирпичик, гожу и дрожу. От негодования, что некто Букач, эта подлая парвеню, посмела встать между моей любовью к тебе и…

– Дэви. Похоже, новое пространство и «железные» мощности усилили не разум твой, но всего лишь болтливость. Я приму меры. Молоток возьму – и приму! И мало тебе не покажется. Ясно? Укорочу тебе язык – н-на фиг, до масштабов калькулятора, понятно?

– Слушаюсь и повинуюсь. Ты сказал: воспроизведи. Но и ты сказал: погоди. Что мне делать?

– Воспроизведи и одновременно выведи на монитор этот… ну, типа эквалайзер, короче говоря, чтобы я мог видеть графику звука. Задание понятно?

– О, да, радость моя и солнце мое! Нет ничего проще!

Пошел звук и его графическое отражение на экране. Себя слышу и Букач слышу. Забавно. Теперь с графиком звука… Тэк-с… себя вижу… и Букач вижу – это когда я молчу а она скрипит-визжит…

– Дэви!

– Да, моя прелесть! Е, е, май прешос! Слушаю тебя, дрожа от вожделения!

Это она так показывает мне свою возросшую эрудицию, что, дескать, уже освоила труды Джона Толкиена и Питера Джексона.

– Обрежь отдельно и выведи, один за другим два звуковых отрывка: с сорок шестой секунды по пятьдесят пятую и… и… и… там где одна минута пятьдесят две секунды по одна минута пятьдесят пять секунд. Понятно?

– Сделано.

– Последовательно воспроизведи оба отрывка, графически и на звук, и сама вслушайся внимательно… Отлично. Еще разок!.. Ок, порядок. Что ты слышала в этих двух отрывках? Ты что-нибудь слышала?.

– Кирпичик, ты совсем запутал свою крошку Дэви! У тебя вопросы местами перепутаны, и я волнуюсь, в страхе дать ответ, могущий вызвать твое неудовольствие моею нерасторопностью и неряшливостью в мыслях…

– Ок, поменяй вопросы местами и отвечай.

– а)Я слышала б) я слышала шумы, аутентичные графическим всплескам, как ты их соизволил назвать. Цитирую.

В Дэвиной интерпретации воспроизведение абсолютно ничем не отличалось от цитаты, и это понятно… А мне урок: не забывать, с кем дело имеешь, выражать свои мысли почетче.

– Еще раз второй короткий отрывок! Воспроизведи и перескажи своими словами, не цитируя: что ты слышала? Была ли там осмысленная фраза?

Из колонок опять прозвучал испуганный скрип: «Ничего больше не слышала, о Великий!», эквалайзер послушно показал череду подрагивающих столбиков. В первую секунду я озлился на Дэви, думая, что это она мне так отвечает, издеваясь надо мною при помощи посторонних цитат, но – нет, она послушно выполняла то, что ей было велено: воспроизвела и прокомментировала своими словами.

– Я слышу какие-то шумы, славный мой Кирпич! Если ты оснастишь меня дополнительными – малю-ю-ю-сенькими такими – утилитками, я смогу дать тебе полную раскладку по децибелам, нотному звучанию, длительности микроотрывков, составляющих вместе сей пресловутый, так заинтересовавший тебя шум…

– Это лишнее. Спасибо, Дэви, спасибо, дружок, но теперь помолчи, а я подумаю. Если заговорю вслух – не встревай, не отвечай, покуда я не обращусь к тебе по имени. Понятно? Дэви?

– Да, Киречка, да мой дорогой, я уже умолкла.

– И еще. Выведи мне на монитор типа кнопки, нажав на которую я включу воспроизведение твоего голоса. Например всю реплику насчет шумов, утилиток и микроотрывков. Дэви?

– Сделано, Киречка!

– Угу, спасибо, теперь молчишь.

Я опять скосил взгляд за левое плечо – Букач сидела (стояла?), вцепившись лапками в спинку кресла и молча ждала, пока я разрешу ей говорить. Кругленькие глазки помаргивают красным, хоботок все время подрагивает, изгибается то вверх, то вбок… Когда вверх – становятся видны ее зубки, мелкие, но зато острые и их очень много во рту. Конечно, куда ей без зубов – палец она мне давеча не хоботом, небось, прокусывала.

– Букач, сейчас будешь слушать, после моих слов «начали». Потом я скажу: «всё». То, что звучало после слова «начали» (Букач шелохнулась, было, немедленно исполнять, но почуяла по моему настроению, что еще рано, что это пока еще не повеление, а предварительное вступление к оному) и перед словом «всё» – ты должна запомнить и мне рассказать. Готова?

– Да, о Великий! Расскажу, ничего не утаю!

– Начали! – я ткнул мышкой по кнопке, дождался пока отзвучат Дэвины речи и кивнул в сторну Букач, – всё! Итак, Букач, что ты сейчас слышала?

– Шум, о великий! Противный шурш вон оттедова вон, и оттедова! – Букач задрала правую ногу и поочередно показала ею на звуковые колонки десктопа, а я мысленно обругал себя, что не догадался до конца упростить звук, чтобы совсем уже до моно, исходящего из одной колонки.

– Понятно. Молодец, Букач. А помимо звуков, помимо шуршания, ты слышала что-нибудь, похожее на слова?

– Нет, о Великий, виновата! Я старалась, прости меня.

– Ты все сделала правильно, и я на тебя не сержусь. Я просто кое-что проверяю, типа, магию, тебе недоступную.

– Ты так добр ко мне, о Великий! Я тебе отслужу верой и правдой!

В конце концов, я не удержался и после двухсотой, наверное, клятвы отслужить, сместил направление допроса, очень уж мне захотелось узнать, что за службу она собралась нести во имя мое, что, собственно, умеет делать нечисть по имени Букач, кроме как хамить незнакомым людям и пальцы им грызть… и еще скрежетать по ушам своими хныками и мольбами… Минут двадцать пять, не менее, терзал я бедняжку вопросами да предположениями – но нет! На все у нее готов «нихт шиссен» и «нихт ферштейн»: прости, о Великий, не разумею, о Великий. И все это время, проведенное в разговорах с Букач, компьютерное создание Дэви тихо-тихо ждет, не вмешиваясь, не критикуя, не задавая вопросов, не признаваясь в верности и любви. Все правильно: так ей велено.

Словарный запас у Букач весьма невелик, еще меньше, нежели у Дэви в первый день знакомства, и местами архаичен, но зато, как я обратил внимание, она, почти как компьютер, способна перенимать – это я хорошо на себе заметил, на наших с нею диалогах – слова и выражения собеседника… но в какой пропорции здесь участвуют разум и мимикрия – пока не разобрал. Да, блиннн, могущество присягнувшего мне на вечную верность демона Букач – всё, со всеми потрохами – легко уместилось бы в кулачке у Дюймовочки, да так, что никто из окружающих ничего бы и не заметил! Порхать она может на небольшие расстояния… умеет осмысленно разговаривать человеческими словами… Способна видеть и чуять иную, постороннюю нечисть, хоть из сумки, хоть так… Всё, пожалуй. Но и нечисть при этом должна быть соразмерной по возможностям, не какая-нибудь мощная, а так… около низкой…