— Не-а… — невозмутимо покачал головой водитель. — Специя?

— Дерево, которое росло на Земле ещё до того, как образовался каменный уголь, я читал.

Сухарь ржаной. Маленький закалённый в огне сухарь.

Мы ехали вдоль берега, местные редко едут на восток через почти полностью сгоревший Симферополь. Говорят, что и дороги там неважные, разбомбленные.

Стрелка возле пулемёта, установленного в кузове идущего впереди «Хайлюкса», не было. Значит, места здесь относительно спокойные. Можно сказать — мёртвые. Потому и пёрли мы по шоссе ракетами, на такой скорости в кузове пикапа не устоять, выбросит к чёртовой матери.

Открыв форточку, я смотрел в окно на неспокойное море, ветер холодил щёку, редкие автобусные остановки укоризненно смотрели вслед колонне, а высокие кипарисы, кедры и платаны покачивали нам зелёными макушками… Все крымские бухты врезаны в ноздреватые берега из песчаника, и на этой губке прорастают, вытягиваясь, как змейки, жёсткие кусты с вылинявшими листьями величиной с чайную ложку. Растения жаждут небесной влаги. Вот опять закапал дождик, прижимая киммерийскую пыль к полотну дороги. Мне это не нравится, а флора радуется.

В некоторых из посёлков живут общины.

Не все из них плотно контактируют с Севастополем, но все проверены спецслужбой — у крымчан есть и такая структура — и признаны годными. Время дурное, старосты выдумывают внутренние порядки, исходя из своих представлений о добре и зле — от хиппанской анархии до посконного домостроя. Я на подобные сообщества уже насмотрелся. Часто бывает так, что внешне всё выглядит нормально, а внутри ужас, люди стонут… Однако такие беспредельщики, предпочитающие проявлять свой врождённый или приобретённый деспотизм безнаказанно, а при внешних контактах изображать добродушного рубаху-парня, быстро вычисляются. После чего лидеры территории принимают волевые решения, смещая их по-доброму или вычищая радикально.

Отношение к войне с гугонцами, к необходимой обороне, к оружию и праву свободного человека его иметь и применять тоже разнится. Старшины старой закалки ношение оружия не одобряют. И тут новенькому нужно держать ухо востро.

Дам совет: обнаружив уютную, казалось бы, общину, членам которой внутри периметра запрещено носить личное оружие, бегите оттуда, сломя голову! Вспомните голливудские поделки об апокалипсисе, хотя бы тут американские режиссёры и сценаристы не ошиблись: пацифистки настроенный анклав вскоре непременно издохнет сам, а уж с вами внутри сгинет ровно через сутки. Закон жанра.

Ёлки, вот и Новый Свет… Знаменитые места.

— Нет, здесь не живут, — почувствовал мой вопрос Брашпиль.

Потом я увидел Судакские горы, где старая генуэзская крепость уже который век чувствовала себя единовластной хозяйкой над преходящей суетой, пахучие заросли туи на каменистой земле, и всё то же пустое море.

Скоростная экскурсия продолжалась. Проезд через Щебетовку, где Фидель на несколько минут остановился, чтобы о чём-то побеседовать с местным старостой, и вскоре моему взгляду открылась огромная чаша Коктебельской бухты, как и все прочие, лишённая парусных яхт и катеров. Чуть дальше от бухты, хоть как-то оживляя пространство, по воде скользил маленький смерч. Меня вогнало в печаль чистое небо, в котором ещё долго не будет планеров, дельтапланов и парашютов с подвешенными снизу отдыхающими, застроенные склоны с уступчатыми домами и извивами автострады, по которой двигались две маленькие машинки.

Здесь тоже стояла тишина, только близкие птицы обеспокоились кратковременным нашествием, а ароматы увлажнённой дождём травы пахнули особенно сильно.

Потом дорога ушла от моря вглубь полуострова.

И тут Брашпиль неожиданно для меня выдал:

— Жаль, что мы не северней поехали, там свои красоты. И запахи. Ты видел поля маков, гиацинтов и левкоев? Целые горизонты, закачаешься. Сейчас не сезон, конечно, да и не сажают уже, сам понимаешь… У меня тёща от первой жены жила неподалёку от Джанкоя, так что часто приходилось по степи ездить. Представляешь, она по запаху могла погоду предсказывать, особенно шторма. Во время цветения ароматы крепкие такие. Откуда запахом тянет, оттуда и погода идёт, а в разных районах разные цветы выращивают…

— Здорово, — не выдержал я. — Сам-то научился?

— Нет, — улыбнулся мой наставник. — У тёщи рядом, в овражке за забором, всегда рос местный чертополох с красными колючими листьями. Он в жару настолько приторный запах давал, что других я не чувствовал.

— Да, посмотрел бы на такие поля, — мечтательно молвил я.

— И Арабатская Стрелка, вот на что тебе надо бы посмотреть. У моря что? Берег и берег, мало ли подобных мест. А там, о-оо… Интересную штуку природа слепила: песчаную косу шириной в полтора километра да длиной больше сотни. Пляжи из мелкого красного ракушечника, курорт, в Азовском заливе вода парная! Ну, с запада, правда, порой тухлятиной несёт с мелководного Сиваша, вода в нём стоит порченая. Зато, говорят, нефти полно, природного газа, минералов всяких. Я туда семью на отдых вывозил, в тишину.

Вот тебе и на. Похоже, я ошибался, и любой крымчанин всё-таки романтик.

Пригороды Керчи возникли как-то неожиданно.

Колонна остановилась на обрывистом берегу, и Фидель быстро вызвал кого-то по рации. Валерка, сняв с плеча свой автомат со сложенным прикладом, распахнул дверь и, опуская ногу в берце на землю, жестом дал команду, мне оставалось последовать его примеру. Все вышли из машин, и я, услышав впереди глухой рёв, шагнул к берегу. Порт был вдалеке, а огромной протяжённости красавец-мост, гордость Крыма, почти рядом. В паре сотен метров слева высился небольшой маяк, огней на нём, естественно, не было. Под маяком и ближе к тому месту, где стоял я, ревели длинные злые валы, накатываясь на новенькие волнорезы, отскакивая от них и сшибаясь с накатывающими. К небу взлетали столбы вспененной воды.

Минут через сорок к нам подъехали две машины, в одной из которых в сопровождении несколько затрапезной на вид охраны находился местный староста по имени Константин, сухощавый человек с коричневым от крепкого загара лицом и черными печальными глазами. Вместе с Дмитрием они начали что-то обсуждать. Естественно, мне очень хотелось послушать этот важный разговор, но Брашпиль решительно остановил меня рукой.

— Не мешай, пусть беседуют.

Пожав в ответ плечами — не очень-то и интересно, подумаешь, секреты какие! — я подошёл к машине и начал размышлять о том, что сейчас поделывают наши. Наверное, нервничают в ожидании, возятся около тягачей, всё перепроверяют. Обе «Скании» полностью готовы к дальнему пробегу, контейнеры собраны и опломбированы, все замечания военных консультантов учтены.

— Даже антенны сделали пониже, — вспомнив весь геморрой подготовки, проворчал я, обращаясь к напарнику, который никакого любопытства не выказывал.

— Вот и хорошо, не заденешь растяжки на деревьях.

— Слушай, Валера, по-моему, это перестраховка. Какие растяжки на деревьях, мы же по шоссе пойдём.