— И вот что странно, княже. — Волнуясь, Найден теребил свои светлорусые кудри. — Пока не пошел в полюдье наместник Снорри, ни о каких колбегах и слыхом не слыхивали, а как дань — так, как нарочно, погосты пограбили, словно знали. Да и зима многоснежной выдалась… Вряд ли бы колбеги так быстро сумели уйти. Я разговаривал с гридями, все в один голос твердят, мол, селища сожжены, погосты разграблены, наволоцкий староста Келагаст посыпает себе голову пеплом и клянется всеми богами, что ни куньих, ни беличьих шкурок, ни соболей, ни жита больше нет — все, мол, пограбили.

— Что ж они, совсем не охраняли погосты?

— Да охраняли. — Тиун махнул рукой. — Только ведь какая там охрана? Так, человек десять, от разбойных людишек. Никто ведь и подумать не мог, что колбеги с этаким многолюдством явятся! А кое-кто говорит — и никакие это и не колбеги вовсе, а булгары с Итиль-реки прошлись набегом.

— А что, гости булгарские на нынешнем торгу рухлядь мягкую не берут боле? — перебил Найдена князь.

Тиун пожал плечами.

— Берут, как не брать. С прежней охотою…

— А цена?

— Как и раньше… Даже иногда и больше серебра за соболя дают, чем в прошлое лето.

— Да-а, — с усмешкой протянул Ирландец. — Что-то не похоже, чтобы булгары много награбили. Иначе бы сбились цены, а, князь?

Хельги кивнул.

— Что же касается этих самых колбегов, — продолжал Ирландец, — то они и у меня вызывают большие сомнения. Ты сказал, тиун, что тебе что-то показалось странным в байках о зимнем набеге?

— Очень многое — Найден погладил бородку. — Судя по рассказам, у меня сложилось такое впечатление, что в дальних лесах в это полюдье всего было слишком. Слишком много крови — при том, что убитых никто не видел, мол, сожгли, слишком много пожарищ — и не поймешь, что горело, — то ли погост, то ли просто кострище; слишком много страшных россказней, или, как сказал уважаемый господин Конхобар, баек. Словно бы специально все — глаза отвести. Мол, пограбили все, потому и дань малая-малая.

— Вы живете так, — с усмешкой заметил Ирландец, — словно у вас совсем нет верных людей в дальних лесах.

— Да нет, верные люди есть!

— Я говорю о соглядатаях, послухах, которым вы должны хорошо платить за правдивые вести, — пояснил Конхобар. — Без таких людей нельзя вести серьезные дела. Вот кто-то разграбил собранную дань, а вы даже не знаете кто. И вообще — разграбили ли? Может, хитрые старосты ее сами припрятали?

— Честно говоря, я и сам подумывал об этом, — со вздохом признал тиун.

На дворе вдруг послышался шум, словно бы кто-то рвался в хоромы, стараясь проникнуть сквозь кольцо стражников. Подойдя к окну, Хельги прислушался.

— Пропусти, пропусти, говорю!

— Не велено!

— Жаловаться хотим наместнику, челом бить…

— Нету наместника. На торг уехавши. Сказано вам — один князь здесь, Олег, по прозванью Вещий!

— Князь? Олег Вещий? Слышали, люди? Его-то нам и надобно!

Не дожидаясь окончания спора, Хельги вышел на крыльцо и грозно взглянул на собравшихся.

— Почему шум?

Высокий, с гривой пшеничных волос и аккуратно подстриженной бородкой, в длинном, затканном золотом кафтанце и красном плаще на левом плече, князь стоял, широко расставив обутые в червленые сапоги ноги, положив левую руку ни украшенную смарагдами рукоять меча. Гордый, уверенный и непоколебимый. Властелин!

— Князь! Князь! Княже, — зашептались в толпе, многие стали кланяться.

— Кто такие? — спустившись чуть ниже, строго вопросил князь.

— Гости торговые, с Булгара, с Итиль-реки.

— Гости? — Хельги усмехнулся, глядя на рванные одежды купцов. У некоторых были перевязаны тряпицами руки и головы, один — чернобородый и темноглазый — еле стоял на ногах и надсадно кашлял.

— На что жалуетесь, гости?

— Изобидели, пограбили нас на Воложбе-реке твои, княже, люди! — смело вышел вперед чернобородый, видимо, самый обиженный.

— Как это — «мои люди»? — удивился князь. — Ты что, борода, мелешь?!

— Ну, не твои, — замялся торговец, опустив раскосые глаза. По-славянски он говорил хорошо, чисто. — Не твои, так наместника твоего, воеводы Снорри.

— Откуда знаете, что его те воины были?

— А те, нас изобидеша, сами похвалялись, — вступил в разговор другой купец, в чалме и с длинной бородой, крашенной охрой. — Говорят, за то, что ваши людишки дань нашу забрали, мы вас бьем волею воеводы ладожского, чтоб неповадно было!

— Так нам никакой торговли не будет! — наперебой принялись жаловаться купцы. — То хазары забижают, то печенеги, то ваши.

— Разберусь с вашим горем, разберусь, — сурово сдвинул брови князь. — Виноватых накажу строго. Конхобар! — Он обернулся к Ирландцу. — Выслушай каждого, потом доложишь.

Отправив булгарских купцов с Ирландцем, Хельги поднялся в горницу. Отпустив Найдена, задумчиво зашагал из угла в угол. Обида купцов — непростое дело. Захиреет торговля — Ладоге, да и всей земле Русской, прямой убыток. Да еще как коварно придумали — «волею воеводы ладожского»! По всему, выходит, немедля ехать с дружиною — разбираться. Ну что ж, в общем-то, почти в те места и собирался, правда, чуть севернее. Проводник верный нужен… Ха! Так ведь Найден как раз те места как никто другой знает, хаживал когда-то. Кликнув слугу, Хельги велел немедленно вернуть тиуна. Дождавшись, указал рукой на лавку, выложил на стол широкую вощеную дощечку, писало, провел линию.

— Вот, Найден, Воложба-река… Как от тех мест пройти к Келагастовым землям?

— Да просто. — Тиун усмехнулся, взял в руку писало. — От Воложбы до Паши-реки почти совсем рядом. А там и до земель Келагаста рукой подать.

— Значит, туда и пойдем… А если севернее от Паши взять, нет ли там какой-нибудь крупной реки?

— Как не быть, княже? Оять-река, в Нево-озеро-море впадает.

— Хорошо, — улыбаясь каким-то своим мыслям, тихо промолвил князь. — Ну-ка, Найден, кликни-ка мне Ирландца…

Расстроенные, возвращались с ладожской пристани Вятша с Твором. Целый день, с утра до позднего вечера, шлялись по торжищу, да не одни, с воеводой-наместником Снорри, с дружиною. Всякого «живого товару» пересмотрели — нет, не показалась нигде Радослава, словно сгинула. Может, и в самом деле?

На глаза Твора навернулись слезы. Неужто зря все? Вятша положил руку ему на плечо.

— Не кручинься, друже. Разыщем мы сестрицу твою, обязательно разыщем!

— Да как теперь разыщем-то? — уже не сдерживаясь, захныкал Твор. — Поздно уж, поздно…

— Ничего и не поздно! — решительно заявил Вятша. — Радослава твоя — у варяжских гостей, так?

— Ну, так… если не продали еще.