Спустившись в овраг, Кудеслав натянул высохшую рубаху, набрал в кадку песка и, поднявшись на холм, зашагал обратно в усадьбу. Мимо орешника, мимо заросшей чертополохом и репейником пустоши, так и не застроенной после давнишнего пожара, мимо кузницы Онфима Лося, мимо небольшой усадьбы Вячки-весянина, мимо мастерской стекольных дел мастера Твердислава, что умеет вытягивать из стеклянной нити хрупкие цветные браслетики, которые так нравятся девам. Кудеслав неожиданно улыбнулся — нет, все ж таки эта Малена хорошая. И, говорит, в скором времени ее, супругу, тиуну, понадобятся слуги. Вот бы к ним! Хотя, конечно, кто его знает, что за человек этот тиун? Вообще-то, хозяин Торольв говорит — умный, а он редко кого хвалит. Отрок перевел взгляд на Волхов — у пристани покачивались на волнах ладьи: вчера пришли и купцы, и дружина самого князя. Вот бы посмотреть на дружинников, да не отпустит без дела Ногата. Он, кстати, и сам туда направился, к старому своему знакомцу, варяжскому купцу Гнорру, по прозвищу Ворон. Гнорр этот Кудеславу не нравился — заезжал к Торольву прошлый год, — вислоусый, носатый, с недобрым рыскающим взглядом — и впрямь ворон. Добра от такого не жди. Ну, да то все дела хозяйские. Пора бы и о своих подумать — ворота-то еще не чищены.

Отрок прибавил шагу и едва успел угнездиться у ворот с кадкою, как со стороны кузницы послышался стук копыт — возвращался хозяин. За конем бежал Евмал… и еще один незнакомый отрок, на вид чуть помладше Кудеслава.

— Еще один раб, — на бегу шепнул Евмал, — Хозяин купил у Ворона.

Судя по довольному лицу Торольва, нового раба он приобрел за вполне приемлемую цену. Спешившись, Ногата передал коня Евмалу, что-то негромко приказал подскочившему с поклоном Тужиру и, вспомнив, не поленился проверить ворота. Оценил все — и показную старательность Кудеслава, с высунутым от усердия языком яростно натирающего песочком медную полосу, и сам песок, взятый явно не с дороги, а специально принесенный откуда-то в кадке. Хмыкнул одобрительно, почесав пузо, бросил:

— Как почистишь, покажешь новому рабу хижину и расскажешь о наших порядках. — Ногата усмехнулся. — Можешь и спину свою показать, чтоб знал раб — спуску ему не будет.

— Исполню, господине, — оторвавшись от работы, поклонился отрок.

Ладожский ярл Снорри был рад, очень рад, Хельги ясно видел это — Снорри ведь не умел скрывать свои мысли. Еще только услыхав о появлении ладей, велел челяди готовиться к пиру, ждал, ждал князя, давнего своего сотоварища и друга. Даже Ирландца — на что уж недолюбливал, а все ж и его Снорри принял с душою. Видно было — тяжеловато приходится парню, ведь совсем молод еще был ладожский ярл. Впрочем, не так уж и молод: двадцать петь — возраст далеко не юноши, но умудренного опытом мужа.

— Прошу в мои хоромы, конунг. — Снорри показал рукой на крутой холм с детинцем. — Клянусь Велесом, сегодня они не уступят на пиру чертогам самого Одина! К вашему приезду я велел зажарить быка.

— Пир — это хорошо, — улыбнулся Хельги. — Но — не возражаешь, если прежде мы побеседуем с тобой и твоим тиуном?

— Наверное, опять о торговых делах. — Снорри вздохнул, — И дались они тебе, конунг? Снова будете считать беличьи шкурки да ромейские монеты, что-то высчитывать да выгадывать, словно озабоченные барышом купцы, и это вместо того, чтоб почувствовать в руке жаждущий вражьей крови меч, а под ногами — качающуюся палубу драккара!

— Будет еще тебе меч, — засмеялся князь. — А вот драккар не обещаю — негде развернуться на здешних речках. Говорят, наволоцкий староста Келагаст мутит воду в дальних лесах?

Снорри нахмурился, бросил;

— Не знаю, Келагаст ли, а только явно мутит кто-то. Я ведь и без тебя пошел бы с верной дружиной в леса, конунг!

— И кого бы нашел?

— А кто попался бы под руку, — усмехнулся наместник. — Главное, чтоб остальные боялись, попритихли, затаились в страхе, чтоб вовремя платили дань, не жгли погосты да не грабили купеческие караваны на дальних волоках.

— Уже и до этого дошло? — вскинул глаза Ирландец, — Однако наши враги совсем обнаглели.

— Да, пора их проучить, — Снорри азартно схватился за меч. — Не так давно я с дружиной прошелся по ближним лесам. Думаю, местные нидинги надолго это запомнят. Хотел, не дожидаясь тебя, конунг, податься и в дальний поход — да ждал, покуда подсохнут пути.

— В дальний поход? — усмехнулся князь. — У тебя ведь не так уж и много воинов.

— Зато каждый смел, как настоящий викинг!

Хельги переглянулся с Ирландцем и попросил молодого наместника позвать тиуна. Найден — высокий, сероглазый, серьезный, с небольшой кучерявой бородкой, — войдя в горницу, молча поклонился.

— Желаем знать наши доходы, — вскинул глаза князь. — И самым подробным образом.

Снорри зевнул и прислушался к звону мечей — во дворе тренировались гриди.

— Вот что, друже, — Хельги потеребил его за рукав, — прикажи страже проследить за ходом торгов. Особенно что касается «живого товара». Мой сотник Вятша поможет твоим людям.

— И сами бы справились, — обиженно протянул Снорри.

— Справились бы, не сомневаюсь, — кивнул князь. — Да вот только Вятша знает, кого там искать.

— А я и сам с ним проедусь. — Наместник неожиданно улыбнулся. — Засиделся здесь, в хоромах… Отпустишь, князь? О делах тебе Найден расскажет.

— Езжай, — махнул рукой Хельги. — Да не очень там примучивай купцов, Думаю, они и так торговый порядок знают.

— Как скажешь! — Снорри развел руками и, поклонившись, выскочил на крыльцо. Ладожские гриди приветствовали его радостным воем.

Ирландец подошел к оконцу, усмехнулся:

— Воины любят его, князь. Это важно. Пока не начали, хотел спросить — зачем ты пощадил волхвов?

— Надеюсь, ты приставил к ним надежную охрану?

— Да, велел посадить в земляную яму, — хмуро кивнул Конхобар. — Охрана надежна, и… Постой, не хочешь ли ты сказать…

— Вот именно. — Поднявшись с широкой лавки, Хельги прошелся по горнице. — Если что, мы выпустим их, якобы случайно…

— И будем водить на коротком поводке, ловя, как на живца, новых заговорщиков! — Ирландец засмеялся. — Кажется, я поглупел, князь.

Хельги остановился напротив тиуна.

— Садись, Найдене. Поведай-ка нам о делах ладожских, судя по твоему виду, далеко не блестящих.

Найден уселся на скамью, из заплечной сумы аккуратно выложил на стол дощечки с зарубками, кусочки пергамента, грамоты.

— Дела и впрямь не блестящи, князь. — Он покачал головой. — Неловко о том и поведать.

— А ты поведай, поведай. — Хельги уселся напротив. — А мы с Конхобаром послушаем.

И тиун поведал… О мздоимстве воевод и стражников, о задержке дани, об обмане и коварстве, с которыми и зимой встречали ладожскую дружину в дальних лесах. Целые селенья словно бы вымирали, дороги внезапно раздваивались, и уже не найти было, где погост, где селище. Пока искали, часть свезенной на погосты дани пограбили колбеги, внезапно налетевшие с севера.