Она падала навзничь. Я слышал, как отрывисто тявкает автомат Касси… и видел, как с каждым этим тявканьем сотрясается тело Рут. Я больше не умел ускорять личное время, но всё равно с ужасом наблюдал, как словно в замедленной съемке на спине девушки взрываются маленькие кровавые фонтанчики сквозных ранений. В такие моменты время само замедляет свой бег, чтобы человек мог осознать происходящее…

Я понимал, что тоже получил как минимум одну пулю, но захлестнувшее меня отчаяние отодвинуло боль далеко на второй план. Отчаяние – и ярость. Нереальная. Захлестнувшая меня, словно цунами. Дающая силы наплевать на ранения, боль, слабость, на всё, что может помешать принять на себя удар падающего тела девушки, одновременно выхватывая «Беретту» из ее кобуры.

В Зоне и на войне у любого огнестрельного оружия патрон всегда дослан в патронник. И для того чтобы выстрелить, нужно лишь щелкнуть предохранителем и нажать на спусковой крючок. Я не видел, куда стреляю, мое лицо накрыли роскошные волосы Рут. Но мне и не надо было видеть цель.

Я стрелял на звук выстрелов «Ингрэма», который всё никак не замолкал. И стрелял я не пулями, а частичками себя, посылая в Касси всю ту боль, которую она мне причинила, только сейчас осознавая, что значила для меня Рут. Еще живая Рут…

Наконец «Ингрэм» захлебнулся, как затыкается лающая бешеная псина, башку которой проломили ломом. Может быть, я попал. А может, у Касси просто закончились патроны и сейчас она меняет магазин, чтобы продолжить месить свинцом безвольное тело Рут.

Я не мог этого допустить. Превозмогая накатившую на меня адскую боль в груди, я ужом выскользнул из-под тела девушки. Это было легко. Свежая кровь – хорошая смазка, и ее было предостаточно.

Перехватив опустевший пистолет кастетным хватом на манер молотка, я ринулся к Касси…

Но бить, убивать, рвать на части было больше некого.

«Всадница» лежала на спине, затылком в луже из собственной крови и мозгов, а на месте ее больших, красивых глаз зияли два пулевых отверстия. Когда стреляешь не пулями, а своей ненавистью, пули обычно сами находят цель, словно цепные псы, спущенные с поводка.

Странно, но мне было совершенно не жаль Касси. Вроде бы многое нас связывало вместе, и я не только секс имею в виду. Но нет, не было во мне ничего даже отдаленно похожего на жалость. На земле лежал просто труп, которых в Зоне сколько было и сколько еще будет. Один из многих. Наверно, дело в том, что вся моя жалость и боль остались там, позади, на серой траве, обильно политой кровью Рут.

Я повернулся и бросился к ней, уже видя, уже понимая, что с такими ранами не живут. Касси всадила в девушку практически весь магазин, и грудь Рут представляла собой кровавое месиво…

Но она была еще жива!

Когда я наклонился над ней, она открыла глаза, улыбнулась и прошептала:

– Ты жив, любимый… Живи дальше… Помни…

И – всё. Она продолжала смотреть на меня, и в ее глазах застыл целый океан любви – настоящей, нерастраченной, искренней. Только вот жизни в них больше не было…

Сталкеры не плачут. Зона быстро иссушает в нас всё человеческое, в том числе и слезы. Поэтому я завыл, словно волк, потерявший свою волчицу.

Этот вой рвался из груди против моей воли, и если бы не он, я б, наверно, задохнулся от горя. Только когда теряешь любимого человека, осознаешь, насколько он был тебе дорог. Рут и правда сначала доставала меня своей любовью, потом я, как последняя сволочь, пользовался ею. И вот сейчас, когда эта девушка ценой своей жизни спасла мою, меня накрыло запоздалое чувство понимания, что никто и никогда больше не будет любить меня так, как она. А также осознание того, насколько дорога для меня эта девочка, которой больше нет…

Хорошо, когда горю есть выход. Что время, что слезы, что вот такой вот надрывный вой, рвущийся из груди, словно кровь из раны вымывают то, что может вызвать в ней фатальное воспаление, спровоцировать нарыв, вскрыть который порой очень и очень непросто…

Наконец я осознал, что просто стою и смотрю на мертвое тело, которое надо похоронить прежде, чем наступит темнота. Рут не заслужила, чтобы ее жрали мутанты, уж этого я точно не допущу.

А еще я понял, что прийти в себя мне помогла боль в груди. Там, куда попала пуля Касси.

Я сунул руку за пазуху – и достал зажигалку Сталка. Ту самую, с надписью: «Если пойду я долиною смертной тени, то не убоюсь я зла. Потому что я и есть самое страшное зло в этой долине».

Только надпись была более нечитаема, да и зажигалки как таковой тоже больше не было. Так, кусок искореженного металла, в котором застряла пуля, посланная мне в сердце. Разве что на крышке осталась видна надпись «Кремль 2222», перечеркнутая зигзагом разорванного металла.

Я вздохнул и положил искалеченную зажигалку в карман. Пусть останется как память о большом отрезке моей жизни, когда она верой и правдой служила мне. Всему есть начало, всему есть конец. Рано или поздно он всегда наступает – и вещам, и хорошим начинаниям, и людям…

Рут я похоронил в одной из воронок, которых поблизости было много. По ходу, «борги» из своего миномета частенько шугали мутантов, вылезающих из леса, поэтому с похоронами не возникло проблем. Всё мое тело ныло, стреляло болью, умоляло об отдыхе. Но сейчас мне нужно было отдать последний Долг, и что значит по сравнению с этим какая-то боль и трясущиеся от слабости руки? Правильно, ничего не значит.

Я положил в могилу тело Рут. Даже мертвой она была безумно красива, и если бы не развороченная пулями грудь, можно было подумать, что она уснула. Я прикрыл страшную рану роскошными волосами девушки…

Внезапно меня осенила мысль. Я взял штатовский нож «Ka-Bar», который забрал у Касси, и, отрезав небольшую прядь волос Рут, положил ее в свой нагрудный карман. Пусть будет. На память…

Потом я завалил землей свежую могилу, а сверху положил труп Касси. Зачем? Очень просто. Ночные мутанты сожрут ее тело и не станут разрывать землю, чтобы достать Рут. Вонь гниющей крови, обрывков мяса и обглоданных костей перебьет запах, идущий из-под земли. Жестоко? Может быть. Но по сравнению с тем, что сделала Касси, то, что сделал я, вполне себе невинно, практично и целесообразно.

Оружие Рут я положил в могилу вместе с ней. Глупо? Не исключено. Но почему-то мне показалось, что так будет правильно. Не зря же древние именно так хоронили настоящих бойцов. И эта девушка-воин, без колебаний отдавшая за меня жизнь, ничем их не хуже.

А вот «Ингрэм» Касси, ее винтовку LR-300 и нож я забрал. Также в качестве трофея мне достался модульный тактический бронежилет армии США и экспедиционный рюкзак FILBE объемом 120 литров, к счастью, заполненный всем необходимым лишь на четверть – известны фотографии, где этот монстр, набитый барахлом под завязку, чуть ли не больше самого бойца и напоминает панцирь большой черепахи.

Не знаю, почему Захаров снабдил свою сотрудницу именно американским снаряжением. По мне, так наш армейский рейдовый рюкзак намного удобнее, так как российский солдат более неприхотлив, чем любой забугорный, который без апельсинового сока воевать не может. Соответственно, нашему бойцу нужно намного меньше всякого барахла, без которого вполне можно обойтись.