Суреш Мидянин наконец опускает пушку, лицо его мрачнеет все больше, сейчас он кажется гораздо старше своих лет.

— И что дальше?

— Ты что, не понял? Возьму робота и отправлюсь за Шайей.

— А ты большой оригинал. Хищение военной техники, да еще и при отягчающих обстоятельствах — когда база на военном положении… Знаешь, что за это бывает?

— Ты хочешь помочь Шайе или нет? — резко спросил я, теряя терпение.

— Да хочу, хочу! — почти выкрикнул он, распаляясь от неразрешимости ситуации. — Но не могу! У меня контракт с базой «Зеро». И по этому контракту, учитывая, что база в состоянии войны с неизвестным противником, меня за такие действия могут и под трибунал отдать. Свои же. И правильно сделают. Прима-полковник Чертый, может, и пожалеет, он к своим людям по-человечески относится, а вот наш особист, прима-майор Журка — тот еще дракон. Работа у него такая.

— Ладно, Суреш, сделаем так…

Я с самым дружелюбным видом делаю к нему шаг, ободряюще хлопаю по плечу и, воспользовавшись тем, что сейчас внимание сержанта отвлечено и он не видит, чем занята моя вторая рука, незаметно снимаю с бедра парализатор капитана Семика. Данные дактилоскопического опознавателя в рукояти я обнулил еще раньше, так что могу пользоваться чужим пистолетом без препятствий. Выстрел парализатора почти бесшумен. В глазах Суреша отражается изумление и ярость, его тело оседает, я подхватываю его и помогаю сесть возле борта «Двойки».

— Скажешь своему полковнику, что ничего не смог поделать, — говорю я, со спокойной совестью забирая его игломет и пристраивая на место парализатора. А парализатор цепляю на левую сторону. Я все-таки правша, а игломет по своему действию меня привлекает больше, чем нейродеструктор. День трофеев. Затем поворачивать к сержанту спиной и топаю к «Четверке». — Мне жаль, что так получается, но у меня нет времени на объяснения. Десять минут, Суреш, и будешь как новенький, я потратил на тебя минимальный заряд. Твой лоцман я временно заблокировал, своих ты предупредить не сможешь. Мне не нужны преждевременные выстрелы в спину. Но со мной канал связи остался, так что можешь пожелать мне удачи.

Я забираюсь на крыло «Четверки», запрыгиваю в кабину, опускаюсь на удобное сиденье, еще теплое от прежнего владельца.

Губы Суреша тоже немеют, поэтому он посылает вопрос по лоцману:

«Ты действительно хочешь спасти Шайю или морочишь мне голову?»

«Шайю и всех, кого из ваших найду. Верь мне. Мне придется воспользоваться твоим гравилетом, роботы здорово разбросаны, а мне нужно действовать быстро, не обессудь».

«Да не сможешь ты, управление настроено на меня…»

«Ты еще не понял. Для меня это не проблема, так что перед своими будешь чист, управление на меня ты не переводил, я все сделал сам. Удачи пожелаешь или как?»

«Ты псих. И морду я тебе все равно набью. Если вернешься без Шайи».

«Договорились», — отвечаю я, трогая гравилет с места на антигравах, а затем добавляя реактивного ускорения. Холмы подо мной проваливаются вниз, Сигнальная сопка на заднем плане лениво тает в размерах.

Зайда наверняка придет в ярость, ведь я действую без ее разрешения. Впрочем, не впервой. А такой шанс упускать просто нельзя. И пусть все, кому это не понравится, идут к чертям кошачьим. В том числе и мои компаньоны.

Удастся ли мне задуманное или нет, пока не знаю. Но скоро выясню.

Двигатели глайдера вдруг взвыли, словно стая псов, получивших дробью в зад, и дикая перегрузка вдавила пилота в кресло. Глаза застлала багровая пелена, а сердце, казалось, остановилось, придавленное неподъемным прессом… Несколько секунд слепого удушающего падения, распластавшего налившееся свинцовой тяжестью тело… Затем зубодробительный удар в днище, заставивший глайдер подскочить и рухнуть куда-то еще ниже… Петра швырнуло на ремни, отбросило обратно, словно тряпичную куклу… Еще удар, и наступает оглушающая звенящая тишина. И странное ощущение слабой качки…

Петр ошеломленно осмотрелся, с трудом вращая отяжелевшей головой. Откуда-то из-под кресла тянуло гарью замкнувшей электропроводки. Панель управления мигала россыпью аварийных сигналов, сообщавших о многочисленных отказах различного оборудования и бортовых систем.

— Сучье племя! — невольно выругался он вслух, тут же обнаружив, что его рот наполнен кровью. Нехило он прикусил язык. Сплюнув, Петр выругался еще раз, уже мысленно, говорить вслух оказалось неожиданно больно. Стрессовое состояние отступало, и организм торопился сообщить мозгу обо всех своих неполадках, пока снова чем-нибудь не шандарахнуло.

Интересно, а почему он вообще еще жив?

Эта мысль заставила его бросить взгляд сквозь лобовое стекло, по которому стекали капли воды, словно машина попала под дождь. И Петр понял, что ему дико повезло. Чудом избежав падения на скалы, глайдер угодил в невесть как оказавшуюся внизу реку и болтался на ее поверхности, как дохлая утка после меткого выстрела охотника. Хорошо еще кабина герметична, а то пошли бы ко дну раньше, чем сообразили, что к чему. Невольно морщась от ноющей боли во всем теле, Петр огляделся внимательнее. Горная река оказалась непривычно широкой, не меньше полукилометра от берега до берега, а глайдер угораздило шлепнуться где-то на середину — неприступные на вид серовато-белые скальные склоны, высотой в несколько сотен метров, с вкраплениями желтого и кофейного, виднелись по обе стороны примерно на одинаковом расстоянии. Увлекаемая течением, машина плыла по реке в полной тишине. Ни шума воды, ни гула ветра — пластик кабины отсекал все звуки снаружи, словно они болтались посреди реки в отдельно взятой крошечной вселенной, и доказательством того, что они все-таки двигались, служила лишь легкая качка. Да еще слабое вращение вокруг оси. Глайдер не был рассчитан для путешествия по воде, плоское днище без направляющих имело свои минусы.

Петр скупо усмехнулся. Вот тебе и появился перед Шайей при полном параде. Накаркал капрал. Как бы там ни было, после такого падения они еще легко отделались. Если бы двигатели глайдера не запустились за несколько секунд до столкновения и не изменили траекторию падения, машину размазало бы о скалы, а затем их уже бездыханные тела утонули бы в этой реке. Их и так едва не размазало.

Теперь пора подумать, как отсюда выбираться.

В глазах еще плавала муть, поэтому Петр попробовал вывести диагностику состояния глайдера на виртуалку лоцмана, но борт тут же заявил, что в доступе ему отказано. Управляющие функции по-прежнему прочно завязаны на капрале. «Соски» любят перестраховываться и сейчас это обстоятельство крайне не на руку. Пришлось отстегнуть ремни и слегка наклониться. Щурясь, он всмотрелся в экран диагностики на панели управления. Итак, что имеем: двум из четырех двигателей — полный каюк, антигравитационные толкатели, видимо, не пережили столкновения с краем скального обрыва, о который глайдер приложился перед тем, как свалиться в воду. Фейерверк, наверное, вышел знатный. Особенно если учесть, что лазерную турель этот же удар просто вырвал из днища вместе со станиной, хорошо хоть дно не пробило насквозь. Иначе уже хлебали бы водичку по самые уши. Сдохла также система охлаждения антигравов, теперь если и удастся запустить оставшиеся, то проработают они недолго. А еще отказала система климат-контроля, то-то в кабине так душно. И двери глайдера заблокированы, без разрешения капрала не выбраться. Впрочем, это как раз не проблема, было бы оружие под рукой, а вскрыть эту консервную банку изнутри большого труда не составит. А оружие есть. Но сперва стоит попробовать более цивилизованные методы. Вдруг глайдер еще на что-то годен.