Они спросили у горбуна, участвует ли тот в дележе, но меняла досадливо отмахнулся, и Враль стал делить не на десять долей, а на девять. Значит, и на Щербатого тоже. И это значило, что Щербатого не убьют.

Снова закричал Старый Крыс, и снова замер Рыбья Морда. Крик прервался – он вновь протер обух топора.

– Все, – сказал Враль. – Две доли без чешуйки. Моя и… Можем вытянуть, если хотите.

– Моя, – сказал Полоз, сгреб причитающиеся ему чешуйки в кошель, затянул и повесил его на пояс.

Рыбья Морда взял свою долю, потом долю Дылды пересыпал в кошель и повесил ему на пояс. Вернулся, сел на место.

Хорек даже не двинулся – Враль сам взял у него кошель и вернул уже с долей добычи.

– Тебе приглашение нужно? – спросил Враль у Щербатого, и тот забрал свои чешуйки.

Старый Крыс снова закричал.

– Долго они… – протянул Враль, глянув на дверь.

Меняла подошел к двери, прислушался и снова зашагал от стены к стене.

Какой-то едва различимый звук вдруг донесся до слуха Хорька. Но в этот момент Старый Крыс снова закричал, Хорек вздрогнул, и посторонний звук исчез.

И все же он оглянулся на вторую дверь – не на ту, что вела в комнату, где пытали Старого Крыса, а на ту, что вела в коридор.

– Что? – спросил Рыбья Морда.

– Ничего, – ответил Хорек.

– Что-то слышал? – спросил Рыбья Морда.

– Показалось…

Но Рыбья Морда быстро вскочил на ноги и подошел к двери. Осторожно приоткрыл. Поднял палец, требуя тишины.

Вначале не было ничего. Ни единого звука, если не считать захлебывающегося вскрика Старого Крыса и ударов капель воды, падающих с потолка в лужицы на полу.

Потом послышались шаги.

Не громкие уверенные шаги человека, спокойно идущего по своим делам, а легкие, еле слышные шаги – шорох подошв, скользящих по каменным плитам. Сильное эхо, к сожалению, не давало понять: доносились они издалека или же из-за ближайшего поворота.

Враль медленно встал со скамьи, взял рогатину, стоявшую возле стены.

Чей-то голос. Шепот. Тихий-тихий, отдаленный, но совершенно явственный донесся из-за открытой двери.

Дылда бесшумно бросился в соседнюю комнату, перехватил руку Кривого, занесенную над окровавленным Старым Крысом. Шепотом предупредил его о чьем-то приближении, правой здоровой рукой зажимая рот пытаемому. Дед быстро сообразил что к чему, подхватил с пола кляп, всунул его в рот Старого Крыса.

Тот захрипел, и ватажники не сразу сообразили, что он смеется. Издевательски хохочет.

– Далеко? – спросил Рык.

– Не знаем. Услышали только что. Шаги и голоса.

Рык глянул в глаза Старому Крысу и вздрогнул, столько там было торжества и ненависти.

– Нужно уходить, – сказал Рык.

– А он? – спросил Дылда.

– Он не скажет, – ответил Кривой.

– Подохнет, а не скажет, – добавил Дед.

– Что тогда? – уточнил Дылда.

Рык оглянулся на Кривого, махнул рукой и вышел. За ним вышли Дед и Дылда.

– Уважаю, – проговорил хриплым голосом Кривой. – Хотел бы и я вот так же, когда придет пора…

Старый Крыс зашипел сдавленно.

Кривой вытащил кинжал, но в комнату влетел горбатый, бросился к нему:

– Мне обещали… Вы обещали, что я сам…

Кривой протянул свой кинжал меняле.

– Ты видишь меня? – срывающимся голосом спросил горбун. – Видишь?

Кривой отошел в сторону и отвернулся. Горбун держал оружие не слишком умело, понятно было, что и ударить он в таком состоянии толком не сможет. Но они дали ему слово.

По стене метнулась тень. Треск раздираемой плоти, глухой, задавленный стон. Еще взмах – и снова стон.

– Быстрее, – прошептал Дылда, возникнув на пороге.

Треск-треск-треск, клинок рассекал тело торопливо, не проникая в глубину.

– Заканчивай, – сказал Кривой.

– Не мешай, – выкрикнул горбун. – Не мешай, я сам…

Взмах-удар, взмах-удар…

И хрип, долгий, не прекращающийся хрип, все тянущийся и тянущийся…

– Заканчивай! – чуть громче повторил Кривой. – Нужно уходить.

– Я… – простонал меняла, и Кривой не выдержал, отобрал кинжал, ударил один раз, не целясь.

– Пошли, – сказал Кривой.

Меняла подошел к висящему на стене телу, за волосы приподнял голову, посмотрел в лицо.

– Слишком быстро, – сказал горбун. – Слишком быстро.

В коридоре показались отсветы факелов.

– За нами идут, – пробормотал Враль, выглядывая.

Все светильники в комнате они погасили.

– Оттуда, откуда и мы шли, – сказал Рыбья Морда. – Сколько их?

– А хрен их знает, – Враль хохотнул тихонько. – Может, и сотня. Слышь, Щербатый, налево мы можем уйти?

– Можем, – ответил Щербатый. – По коридору до брошенного храма, там – влево, к канализации. Но там сейчас может быть много воды. Можно попробовать из храма вправо, но те места я плохо знаю…

– Можешь заблудиться? – спросил Враль.

– Ну… Совсем заблудиться, наверное, нет, но, если за нами будут гнаться те, кто знает, могут загнать в угол или тупик, – Щербатый облизал губы.

– А ты, – Враль легонько стукнул кулаком в грудь горбуна, – знаешь те места?

– Нет, – коротко ответил меняла.

– Они скоро будут здесь… – Враль снова выглянул в дверь и вправо.

Отсветы факелов из-за поворота стали ярче.

– Обидно ведь будет: побежим, а там их всего трое, – прикусил губу Враль. – А мы в канализацию полезем…

– Налево, – приказал Рык. – Тихо, не греметь. Вдоль стены. Самострелы заряжены?

– Да, – ответил Щербатый.

– Полоз, Дед – с самострелами сзади, – сказал Рык. – Щербатый, отдай мне самострел, а сам иди вперед. Веди. И менялу с собой… Кривой, с тобой Хорек.

Хорек почувствовал твердую руку Кривого на своем плече.

– Огниво и светильники взяли?

– Взяли, – ответил из темноты Дылда. – Четыре штуки.

– Пошли.

Вначале из комнаты выскользнул Рык, опустился на колено, целясь в сторону перекрестка и красноватого света факелов. Возле него стал Полоз, подняв самострел к плечу. Дед отошел к противоположной стене.

– Первым – Дед, – прошептал Рык. – И уходит. Потом – Полоз. Стрельнул – ушел. Затем уж я…

Шаги и голоса стали явственнее, было понятно: приближаются человек десять, не меньше. Стараются идти тихо, но слишком уж близко подошли. Звякнул металл.