– Вот и скажи об этом Чалому, сам, – предложил Индеец. – После сегодняшних подвигов он с тобой обязательно захочет познакомиться. Завтра как раз и свидитесь…

– Скажу, – пообещал Влад. – Не волнуйся. Мне бояться нечего. Кто он мне? Сват? Брат? Я пока свободный художник, клятвы на верность никому не давал. Не понравится – скатертью дорожка.

– В смысле?

– В самом прямом. Деньги на первое время у нас есть. Наберем пацанов и будем работать сами. Без Чалого.

– Нет, – вздохнул Индеец. – Ты точно отморозок. Такие долго не живут. Или тебя замочат в самое ближайшее время, или… или ты действительно заработаешь свой лимон баксов. Причем гораздо раньше, чем через два года.

– Ничего не имею против, – ухмыльнулся Влад. Сунув руку в пакет, он достал первую попавшуюся кассету, повертел ее в руках и даже понюхал. – Сгораю от любопытства посмотреть на это шоу. Знать бы еще, кто там развлекается вместе с полковником. У них, голых, имя и должность на лбу не написаны. А бедный Стасик прокомментировать уже не сможет.

– Зато, перед тем как утонуть в собственном дерьме, он успел сказать, что все записи со звуком, – фыркнул Индеец. – Значит, уже легче. Как-то ведь они друг к другу там обращаться будут… В любом случае прежде чем звонить Климову, придется показать пленки Чалому. Он многих городских бугров в лицо знает.

– Тогда он сразу заберет кассеты себе. А это наша тема. И наш шанс подняться. Узнать, кто есть кто в групповухе, можно и без Чалого. Масса вариантов. Лучше пока вообще ничего не говорить ему о пленках. И не встречаться, до тех пор пока не заставим полковника наложить в штаны и спустить это дело на тормозах. Сделаем вид, что мы встали на измену и легли на дно. А когда Климов спохватится, скажем Чалому, что копия с гэбэшного порнофильма у банщика была всего одна. А не пять. Яволь, герр офицер?

– Я в школе учил английский. Но можно и по-немецки, – согласился Антоха, уже потихоньку привыкающий к радикальности взглядов Невского. – Все равно ничего не узнает. А мы, если потребуется, по очереди прижмем хвост всем актерам. С таким компроматом можно горы свернуть. Или шею.

– Не дождетесь, – процедил Влад. Убрав кассету назад в пакет и боковым зрением заметив, как снова стиснул зубы от боли изо всех сил пытающийся выглядеть бодрячком Антоха, Невский обнял его за плечо, наклонился к самому уху и сказал:

– Фигня, братишка. Скоро будем дома. Пусть этот привет от Му-Му будет самой большой засадой за всю твою жизнь.

– Ничего не имею против, – нашел в себе силы улыбнуться Индеец, слово в слово повторив ответ Невского. А потом закрыл глаза и потерял сознание, уронив голову на плечо Влада.

До Финлянддского вокзала, где уже ждала машина Карла Артуровича, оставалось ехать четверть часа.

В отключке Антон пробыл всего пару минут и по прибытии на Финляндский вокзал выходил из вагона уже самостоятельно. Врач прямо в машине сделал Индейцу второй обезболивающий укол и не мешкая повез в личную операционную, расположенную в кооперативной ветеринарной клинике. К моменту укладки пациента на хирургический стол рваная множественная рана сильно воспалилась и представляла собой весьма печальное зрелище. Как с умным видом заметил Карл Артурович, во многом из-за попавшей в рану собачьей слюны. Врач даже привел характерный пример из жизни безбашенной части российских зеков: ради временного переезда из общего барака в тихую больничку те давно научились делать «мастырки», а проще говоря – умышленное членовредительство. Например, вводя под кожу руки или ноги собственную слюну, вызывая серьезное гнойное воспаление конечности, похожее на гигантский фурункул. И прямым ходом отправлялись «в отпуск»…

Почистив рану и наложив пять швов, Карл Артурович отвез Невского и Антона на Васильевский остров. К мосту Лейтенанта Шмидта. Прежде чем уехать, хирург деловито напомнил пациенту о необходимости через каждые три дня заглядывать к нему на перевязку и особо предупредил: на ближайшие три недели, пока не срастется мясо, активные телодвижения и алкоголь категорически запрещены.

– Покой, здоровый образ жизни и качественное питание, – подвел черту эскулап и уехал домой, спать.

– Спасибо на добром слове, доктор Айболит, – беззлобно бросил вслед Антоха, баюкая у груди упакованную в шину руку и провожая взглядом лихо умчавшуюся вишневую «восьмерку» Карла Артуровича. Ту самую, подаренную Чалым за спасение пацанов.

Часы показывали начало третьего ночи. В коммуналке уже все спали. Измученный за день Влад тоже едва стоял на ногах, да и Антоха выглядел не лучше, но любопытство и необходимость как можно скорее закрыть тему с полковником оказались сильнее. Заварив по кружке крепчайшего чифиря, они принялись просматривать записи оргий, для экономии времени проматывая «в открытую» явно бесполезные куски и внимательно вглядываясь и вслушиваясь в те, что представляли интерес. Когда за окном тесной комнатушки забрезжил рассвет, было ясно: в их руки действительно попала настоящая бомба…

Ровно в два часа следующего дня в служебном кабинете полковника милиции Игоря Севостьяновича Климова зазвонил телефон.

– Слушаю, Климов! – после вчерашних, из ряда вон выходящих событий у Казанского собора Игорь Севостьянович пребывал в прескверном расположении духа.

– Здравствуйте, полковник, – произнес на том конце линии незнакомый голос. – Как настроение? Сдается мне – могло быть и лучше.

– Кто говорит?! – разозлился и насторожился Климов. Слишком бесцеремонно вел себя звонящий. Интуиция уже подсказывала: этот странный звонок вполне может быть связан с убийством омоновца и с похищением Крота.

– Я тот, кто желает вам только хорошего, – с усмешкой заверил незнакомец. – Поэтому советую не тратить зря драгоценное время, прямо сейчас поехать на Московский вокзал и забрать из камеры хранения посылку, – звонящий назвал номер ячейки и код. – Там находится видеокассета, которая наверняка вас заинтересует. Прибегать к услугам младших по званию, так же как и смотреть запись в присутствии посторонних, не советую. Я позвоню вам в семь вечера. До свидания.

– Твою мать! – рявкнул Климов, швыряя трубку на аппарат. – Только сюрпризов мне сейчас не хватало! Самойлов!..

О том, что именно записано на кассете, немедленно отправившийся на вокзал полковник раньше времени предпочитал не думать. Но, опираясь на более чем двадцатилетний опыт службы в органах МВД, догадывался: ничего хорошего. Так оно и оказалось. Как только курящий одну сигарету за ругой Климов вставил извлеченную из бумажного пакета кассету в имеющийся в кабинете видик, то немедля тихо застонал и на мгновение даже закрыл глаза, не в силах смотреть на экран телевизора. А посмотреть было на что. Оргия с малолетними шлюшками из интерната – сюжетец более чем любопытный. Особенно для тех, кто знает участвующих в нем «актеров» и представляет себе, как использовать запись с максимальной для себя выгодой. Полковник с ужасом понял: это приговор. Ну, Стасик, падла! Сучий ты потрох! Это ведь ты снимал, больше некому! Вопрос в другом: кто установил аппаратуру? От ответа на этот вопрос зависели не только карьера и благосостояние, но и вся дальнейшая судьба Игоря Севостьяновича. Учтя все нюансы блестяще спланированной, подготовленной и проведенной операции, Климов понял: за него взялись старшие. И взялись крепко. А может быть, и не только за него. Времена сейчас смутные. Страна на грани распада. Вот коммуняки и бесятся.