— Я его заболтаю, но и ты не зевай, — полушёпотом сказала Элла и смело постучала кулачком по железному полотну.

Постояли, вслушиваясь. Тихо. Подождали пару минут. Без изменений. Никто так и не открыл. Складывалось впечатление, что они не в полицию, а в библиотеку припёрлись среди ночи.

Заметно нервничающий от ожидания инспектор собрался было сам приложиться разок-другой по двери, однако ведьма его остановила.

— Не надо. Стой спокойно и молчи, морду делай кирпичом, — а после принялась обоими руками тарабанить, истерично повизгивая. — Откройте! Откро-о-ойте!

Наконец, из глубины здания раздались тяжёлые шаги, что-то гулко лязгнуло и вожделенная дверь приоткрылась на пару сантиметров.

— Чего надо?! — невежливо, с угрозой пробасил неизвестный правоохранитель в щёлочку.

У Иванова внутри всё ухнуло на недосягаемые глубины. Цепочка! Обычное, простое до безобразия дополнение к задвижке! И что делать?!

Однако Элла не растерялась. Состроив умильную мордашку, она тоненьким, слегка обиженным голосом, ответила:

— Совет. У меня с моим парнем, — кивок в сторону Серёги, — спор вышел. Нужно мнение со стороны.

Услышав слова ведьмы, Иванов покраснел от стыда, потупил взор и стал мечтать только об одном: схватиться за голову и убежать куда глаза глядят с мыслью: «Что она несёт... Нас же сейчас пошлют куда подальше...».

Но девушку, похоже, переживания теперь уже бывшего любовника заботили мало. Она, невинно захлопав глазами, затараторила:

— Понимаете, мы с моим бойфрендом поругались сильно. Он хочет одного, а я другого! И никак ему не объяснить, что не всё в этом мире решают исключительно деньги. Вся эта показуха, стремление лишний раз блеснуть экстравагантностью на субботнем пати — мишура! А он упёрся рогом — не переубедить! Я уже и так, и этак, и солнышко, и лапочка к нему, а он — нет!..

— Чего? — снова забасили из щели, на этот раз несколько обалдело.

— Вот и я говорю — и что? Как вы правы! И что?! — не давала опомниться полицейскому Элла. — Видишь?! — теперь уже Серёге, обескураженному не меньше невидимого постового. — Видишь? Вот человек тебе тоже говорит: «И что?!», а ты как баран какой-то, талдычишь одно и тоже... Кто бы знал, — воздев очи горе, простонала ведьма, — как я устала с этим трендовым тираном!

А потом из девичьих глаз брызнули самые настоящие слёзы.

Дверь снова лязгнула, а затем распахнулась, на мгновение обнажая нутро здания, в котором, в конце плохо освещённого из-за экономии электроэнергии холла, виднелась стекляшка дежурки. Слегка пригнувшись, из открывшегося проёма, одним махом заслонив собой всё увиденное, на улицу вышел огромный детина в форме. Инспектор всмотрелся — действительно, Тоха оказался полностью прав, даже преуменьшил. Парень-гора, иначе и не скажешь. Рост не менее двух метров, косая сажень в плечах, слегка нависающее над ремнём брюшко, казавшееся из-за размеров хозяина конкретным пузом. Погоны на плечах еле виднелись в вышине. Сержант.

Автомат, болтающийся, согласно устава, на плече полицейского, казался пластмассовым пистолетиком, который заботливый папа несёт вслед за маленьким сыном с детской площадки. Лишний он здесь был. Гораздо больше мужчине пошли бы оглобля или брус, метра в три длиной.

Да и это лишнее. Такому и кулаков хватит, чтобы разогнать всех, кого прикажут.

Невольно переведя взгляд на руки полицейского, Иванов икнул. Широко распространённая, среди любителей похвастаться собственными бойцовыми похождениями по пьяному делу, метафора «кулаки что твоя голова» неожиданно заиграла реализмом во всех цветах. Огромные, волосатые, с пальцами-сардельками, словно из камня выточенные передние конечности вольготно упёрлись в бока их владельца, подтверждая этим жестом всю монументальность фигуры.

— Девушка, что у вас случилось? — с откровенным интересом и лёгкой степенью сочувствия в голосе, поинтересовался постовой, вглядываясь в почти карликовую, по сравнению с ним, фигурку девушки.

Элла лишь обречённо вздохнула, кое-как размазала по щекам тыльной стороной ладони слёзы, а потом печально ответила:

— Вот, — и задрала футболку.

Оттуда на свободу, слегка подпрыгивая, вырвались два упругих полушария с вызывающе торчащими сосками, мгновенно покрывшиеся аппетитными пупырышками из-за утренней прохлады.

— Ыыыы, — совершенно по Ванькиному, только на пару октав ниже, замычал детина, при этом уронив до груди челюсть и округлив глаза.

— О-о-о — протянул Серёга, не готовый к такому повороту событий.

— Он мне предлагает силикон поставить! — абсолютно не теряясь от такого количества мужского внимания, продолжила дурить голову постовому девушка. — А я против! Ведь и так хорошо, правда? Зачем мне эти импланты, когда всё своё, родное?

Сержант лишь беззвучно захлопал ртом и бестолково заморгал. Словно карась на берегу.

В подтверждение своих слов Элла чуть покрутилась из стороны в сторону, отчего полушария пришли в крайне соблазнительные колебания. Полицейский смотрел на действо как заворожённый, жадно следя глазами за каждым движением девичьей груди.

И тут Иванов спохватился, вспомнив, зачем они вообще сюда пришли. Активировал Печать, а после, привстав на цыпочки, стремительно дотянулся до сержантской головы и приложил служебную метку к виску ценителя женской красоты при исполнении.

Полицейский рухнул как подкошенный. Казалось, даже бетон у входа жалобно содрогнулся от его могучего тела, рухнувшего с внушительной высоты собственного роста. Из дверного проёма вырвался свет, проявилась уже знакомая стекляшка, а в ней Антон, у которого тоже от внезапно открывшегося зрелища отвисла челюсть, а очки сами собой сползли на кончик носа.

— Давайте быстрее, — бросила не разделявшая общего восторга по поводу её прелестей девушка и резким движением опустила футболку вниз, к вящему огорчению призрака. — Я к машине, а вы тут не телитесь. Выводите Ваньку и поехали.

После чего быстро скрылась в предутренней темноте.

Замерший статуей Швец медленно, словно в замедленной съёмке, поднял вверх правый кулак с оттопыренным в сторону потолка большим пальцем. В ответ Иванов состроил страшную физиономию, а после сердито махнул на товарища рукой, призывая его заняться делом. Тот согласно кивнул головой и исчез.

Постовой храпел, некрасиво растянувшись, словно спящий сенбернар, на входе, и перед Серёгой неожиданно встала дилемма: тащить внутрь этого жлоба или бросить здесь. По уму — тело необходимо убрать с видного места. Валяющийся на в ходе полицейский — словно красная тряпка для быка или сигнал «SOS» на корабле — обязательно привлечёт чьё-нибудь внимание, а им ещё свалить отсюда нужно. Но, с другой стороны — такую тушу самостоятельно не поднимешь, как не пыжься. Дожидаться Антона и просить его о помощи — глупо. Даже вдвоём придётся изрядно повозиться, теряя драгоценное время.

— Да пошёл он! — решил для себя инспектор и вслушался в происходящее в здании. Из глубины донёсся лязг решётки, а затем дробно застучали шаги. Через несколько секунд из левого коридора показались Антон и Ванька. Последний выглядел так себе: всклокоченный, помятый, осунувшийся. Увидев Сергея, немой радостно замычал, счастливо улыбнулся и стал показывать уже знакомым жестом на свою правую ладонь.