— Да, в самом деле, — ответил Браво. — Я же видел водителя, голова лежала на руле, наверное, пуля убила его наповал. Думаю, насчет второго ты тоже права. — Секунду в наушниках что-то невнятно шуршало, а потом снова раздался голос Браво: — На «мерседесе» были немецкие номера. Камилла думает, что Джордан был прав и это Вассерштурмы…

— Полагаю, ты-то так не думаешь.

— Не думаю, — согласился Браво. — Но лучше бы все-таки убедиться.

— Конечно, если с Вассерштурмами дело обстоит именно так, их нельзя сбрасывать со счетов. Они могут быть опасны. — Голос Дженни постепенно стал тверже. — Мы не можем позволить посторонним проблемам помешать поискам.

— Господь всемогущий, только не это! — вполголоса воскликнула Камилла в наступившей тишине. Убедившись, что разговор закончен, она взяла мобильный телефон и набрала номер.

— Браво не знает, где находится тайник! — сказала она, когда Джордан ответил. — И он при этом не намерен ничего рассказывать мне о дьявольском лабиринте, придуманном Декстером, чтобы скрыть от нас расположение сокровищницы!

— А ты полагала, что он кинется тебе рассказывать?

— Шанс всегда есть. Стоило попытаться.

Джордан громко, почти грубо рассмеялся.

— Сын своего отца, да?

Наступило молчание.

Потом Камилла произнесла, сменив тему:

— Ни он, ни Дженни не поверили в эту историю с Вассерштурмами. Я же тебе говорила. Это была идея Османа Спагны, не так ли?

— Что, если и так? — словно защищаясь, ответил вопросом на вопрос Джордан.

— Этот человек мне не по душе, Джордан. Тебе об этом известно. Избавься от него.

— Конечно, я знал, что Браво не купится на эту историю, но не за этим мы ее придумали, — ответил Джордан, избегая, в свою очередь, затронутой ею темы. — Нам нужна была какая-то правдоподобная легенда, чтобы ты могла воспользоваться ей и завоевать их доверие.

— Да-да, старый трюк. Я делюсь якобы секретной информацией, и они решают, что я полностью на их стороне. Девчонке я с самого начала не понравилась. Надеюсь, вскоре наши отношения потеплеют. — Она помолчала. — А «мерседес»… что ж, никто их них не выжил.

— Выживают сильнейшие, — ответил Джордан. Они не были профи — иначе Дженни не сумела бы подстрелить их.

— Как ты узнал?!

Джордан снова рассмеялся.

— У меня свои маленькие секреты, матушка, иначе я был бы чересчур уж пай-мальчиком, не правда ли?

— Надеюсь, на этом сюрпризы закончатся, — мрачно сказала Камилла, отключая связь.

Тишина.

Дженни, полуприкрыв глаза, прошептала:

— Почему ты так на меня смотришь?

Не ответив, Браво ушел в ванную; мгновением позже она услышала шум льющейся воды. Этот звук расслаблял и успокаивал. Дженни обратила взгляд на высокое арочное окно, за которым угадывались неясные очертания горы Святого Михаила, — огромная тень над незримой отсюда береговой линией. После полудня прошло уже довольно много времени, но туман все не рассеивался; отель был погружен в звенящую тишину. Ни звука, ни движения, ни намека на то, что солнце по-прежнему продолжает свой путь к горизонту… Время словно остановилось.

Дженни попыталась устроиться поудобнее и почувствовала, как в тело будто вонзаются, отщипывая кусочки плоти, жвалы тысячи невидимых насекомых. Она глухо застонала от боли, как человек, видящий тяжелый сон.

Сколько времени прошло, прежде чем она снова открыла глаза, Дженни не знала. Браво стоял, склонившись над ней. По-прежнему шумела вода, словно вокруг шел дождь. В полусне Дженни померещилось, что это прилив поднялся так высоко, и бурлящая вода залила фундамент здания, затопила все этажи, уже подбирается к ее ногам… Она ухватилась за покрывало на кровати, испугавшись, что под ней больше нет твердого основания, только холодная вода.

Браво молча поднял ее с кровати и понес в ванную комнату. Нагнувшись над ванной, он осторожно опустил Дженни прямо в одежде в воду. Над водой поднимался пар. Сняв со стены душ на гибком шланге, он принялся поливать ее горячей водой. Потом начал осторожно снимать одежду. Дженни снова почувствовала боль, словно от укусов насекомых, и жалобно застонала. Немного придя в себя, она сообразила, что из-за засохшей крови одежда прилипла к телу, поэтому движения и причиняли боль.

Браво осторожно раздевал ее, медленно отнимая ткань от кожи. Засохшая кровь на ссадинах и порезах постепенно растворялась, и это было приятно. Ей почему-то вспомнился апельсин — кожура горькая, но если ее снять, доберешься до сочной мякоти… Подняв глаза на Браво, она увидела в его зрачках свое отражение. Она была наполовину раздета, но не чувствовала ни смущения, ни гнева.

Она не удержалась и спросила:

— Зачем ты это делаешь?

Браво, не останавливаясь, продолжал свое занятие.

— Потому что, — наконец отозвался он, — я чуть было не потерял тебя. — Его пальцы коснулись обнаженной кожи. — Потому что ты для меня кое-что значишь.

— Что? — Горячая вода струилась по ее телу, заливала их обоих. Он опустился на колени, лицом к лицу с ней. — Что я для тебя значу?

Она прочитала ответ в его глазах, поняла по тому, как он обнимал ее, почувствовала растущий в его груди жар. Ее руки обвились вокруг его шеи; не раздумывая, поддавшись неудержимому порыву, она притянула его к себе. Он прижал ее к груди. Дженни почувствовала, как ее душа воспряла вместе с телом. Ей вспомнились слова Камиллы об исцеляющей силе этого места.

Сердце билось в груди все быстрее. Ее охватило острое, странно знакомое, забытое чувство. Безумное, всепоглощающее желание, как когда-то давно, в юности, до того, как мать отослала ее из дома…

Долго сдерживаемый поток наконец хлынул через плотину. Дженни запрокинула голову, губы приоткрылись, и она отдалась на волю судьбы, уступив тому, чему больше не могла и не хотела сопротивляться.

Когда они вышли из ванной, туман полностью рассеялся. Стоял тот чудный предвечерний час, когда небо кажется бескрайним и излучает мягкий свет, а где-то далеко-далеко, возле горизонта, начинают сгущаться сумерки, и на дороги, мостовые, стены домов ложатся длинные синеватые тени.

Они сидели плечом к плечу на диване возле окна, любуясь древним монастырем. Аббатство окружала двухуровневая крепостная стена; постройки шли по спирали, издалека напоминая свернувшегося у ног архангела дракона. Огромный монастырь был выстроен полностью из гранита; фундамент располагался в ста шестидесяти футах над уровнем моря.

— Наверное, ты знаешь, что монастырь долгое время принадлежал бенедиктинцам, — сказал Браво. — В четырнадцатом-пятнадцатом столетиях его дополнительно укрепили, и фактически он превратился в военную крепость. Уникальное расположение горы Святого Михаила сделало аббатство стратегически важным объектом, когда началась англо-французская война. Все попытки захватить монастырь оказались неудачными…