– И куда же мы отправимся?

– Не в Эмираты. Не надейся.

Парень заржал и запустил мотор. Как непокорная кобылица, лодка скакнула с места, обдав оперативника фонтаном брызг.

– Очень рад, что ты не Харон, – сострил оперативник.

«Качок» не понял шутки:

– Кто?

Видимо, с древнегреческой мифологией дело было плохо. Сомов махнул рукой:

– Неважно. Не сбейся с курса.

– Не боись. По этому пути я проеду с закрытыми глазами, – похвалился водитель. Лодка миновала пляж пансионата, и Сомов с тоской поглядел на окна своего номера. Он еще вернется туда только в том случае, если… Дальше не хотелось и думать. Этих «если» оказалось слишком много. Как волшебный дворец из сказки, вдруг возник грот, который открыла для него сестра его злейшего врага. Сейчас он дал бы на отсечение руку, что никогда больше не приплывет сюда, даже один. Слишком много горестных воспоминаний теперь связано с этим чудным местом. Леонид тяжело вздохнул. Парень не менял курс, и оперативник догадался: его везут на дачу Григорьева. Когда из-за поворота показалось «Ласточкино гнездо», Сомов понял: он не ошибся. На пирсе стоял полный молодой человек маленького роста с чуть вьющимися волосами цвета меди и злорадно улыбался. Разумеется, это был Антон. Рядом с ним, сжимая в руках пистолет Леонида, примостилась Рита.

– Какие люди! – усмехнулась она. Леонид кивнул.

– Признаться, тоже не ожидал тебя здесь увидеть. Ты не вписываешься в банду, дорогая. Но за решеткой будешь смотреться великолепно. Может, вы уже репетировали?

Ее глаза сверкнули холодным блеском:

– На твоем месте я бы не слишком радовалась. Пока еще ты ничего не сделал, чтобы остаться в живых.

– Не хочется умирать раньше, чем вас посадят, – шепнул ей Леонид. Она побагровела и отвернулась. Антон дотронулся до его плеча.

– Воркуете, голубки? Кончилось ваше время, – он взглянул на дорогую «Омегу». – Мне не терпится пошуршать хрустиками. Где они?

Оперативник понимал: как только он скажет, никто не даст за его жизнь и ржавой копейки. Надо тянуть с ответом. Он с вызовом посмотрел на Антона:

– А где гарантии моей безопасности?

Тот скривил в улыбке тонкие губы:

– Моторка, на которой тебя привезли, теперь твоя. Нравится?

Сомов пожал плечами:

– Пока не знаю.

– Она очень быстроходна, – сообщил коллега. – И глазом моргнуть не успеешь, как очутишься в другом городке.

– Ее ничего не стоит расстрелять, – задумчиво проговорил Леонид. – К тому же я не верю, что ты выпустишь меня живым.

Теперь дернулись полные плечи Антона:

– А какой резон мне тебя убивать? Как нежелательного свидетеля? Поверь: я сам не задержусь здесь. Там, за мысом, красавица яхта ждет меня с командой. Заполучив хрустяшки, я смоюсь. План побега разработан до мелочей. Меня никто никогда не найдет. Вот почему добирайся до своего Приреченска и лей на меня грязи сколько влезет. Мне все равно.

– Она поедет с тобой? – покосился Сомов в сторону Риты.

Антон кивнул:

– Разумеется. Будет учиться за границей.

– А Григорьев? Что-то я не вижу твоего лучшего друга.

Лицо Антона исказилось:

– И не увидишь. То, что от него осталось, доедают рыбы.

Оперативник сжал кулаки:

– Ты убил его?

– А зачем мне нахлебник? – удивился Антон.

– А дочь Придворова?

– Я отправил ее домой с запиской, в которой подробно разъяснил, как будущий зять подсаживал ее на наркоту. Господин Придворов скажет мне спасибо. Кстати, эта вилла теперь моя, и друзья продают ее. Деньги поступят на мой счет за границей.

Сомов поежился:

– Ты все предусмотрел.

– А как же! – Антон похлопал его по спине. – Так где же деньги? Григорьев не придет тебе на помощь.

– В это место лучше идти с наступлением темноты, – пояснил Леонид. – Сейчас там много народу. Когда придет ночь, вы и отправитесь.

Антон махнул рукой:

– Пусть так, – и присел на гальку. – Садись, поболтаем. И ты отдохни, сестренка.

Рита послушно села, не сводя с Леонида настороженного взгляда.

– Как ты познакомился с Татарином? – спросил оперативник. Парень усмехнулся.

– О, это долгая история. Он был моим тренером по боевым искусствам. Какое было времечко!

Антон запустил пятерню в жесткие медные волосы и погрузился в воспоминания. Он еще учился в школе, когда родной приморский городок наводнили новые хозяева жизни – бритоголовые парни. Нигде не работая, они разъезжали на шикарных тачках, имели самых красивых девушек и швыряли деньгами. Некоторых он знал. Они ходили в тот же спортзал, что и Антон. Вскоре по Мидасу поползли слухи. Бывший тренер Волохов сколотил банду из лучших учеников и цепко взял город в свои руки. Бритоголовая братва – обычные бандиты, страшные люди, готовые убить за неповиновение. Однако Антон, как и многие его сверстники, взирал на них с восхищением. Они казались романтическими героями. Еще недавно простые парни, а теперь всемогущие, вершащие суд. Благодаря им город узнал, что означают слова «крыша» и «рэкет». Антон откровенно им завидовал. Вот повезло! Знай себе разъезжай на крутом джипе и собирай деньги с жителей Мидаса, имевших бизнес.

Семья Антона в ту лиху пору не шиковала, если вообще могли шиковать воспитатель детского сада со своим супругом-водителем. На хлеб хватало, отец не брезговал левыми заработками, однако неожиданное рождение Ритки все испортило. Родители и не подозревали, что обзаведутся еще одним чадом на пятом десятке. Вот почему мама считала беременность неполадками по женской линии. В таком возрасте обычно не беременеют. Однако жизнерадостный гинеколог все объяснила, и женщина, смущаясь, призналась мужу. Тот вынес вердикт – рожать. Антону тогда исполнилось семнадцать. Он оканчивал школу. Мечтал о поступлении в престижный вуз и, конечно, о фирменной одежде. Теперь, когда семья увеличилась, о многом пришлось забыть. И Антон забыл бы, если бы не постоянное мелькание перед глазами ребят ненамного старше его, одевавшихся в дорогих бутиках. Усвоив, что такое рэкет, Антон предложил одной знакомой, торговавшей на рынке овощами и фруктами, свое покровительство за символическую плату и продукты. Фрукты и овощи – это родителям и сестре, так решил мальчик. Женщина согласилась. Однако одинокий воин не справился с наездом на его подопечную. К его чести надо заметить, он попытался сказать слово при помощи кулаков и был жестоко избит. Вернувшись домой и смыв кровь, перемешанную со слезами, пацан до крови кусал губы и не подозревал: этот день станет судьбоносным. Кое-кто из нападавших узнал мальчишку и с хохотом поведал о нем Татарину, указывая на красные полосы от ногтей на щеках: