–Значит, вы не из полиции?– спросил тогда тот человек. Его звали Тоумас, а жил он в переулке Ингоульвсстрайти. Соседи видели, как в ту ночь он сел в свой джип в самый поздний час, поехал в сторону Теневого квартала и, как показалось тому соседу, весьма суетился. Когда с Тоумасом разговаривал Лео, тот заявлял, что ездил в гости к женщине из восточной части города. Он назвал имя той женщины, и она подтвердила его показания. На его джипе никаких следов не было.

–Нет, это… расследование личного характера,– ответил Конрауд,– я в полиции больше не работаю, если для вас это важно.

–Тогда мне с вами и не нужно разговаривать.

–Как хотите.

–Тогда до свидания,– сказал Тоумас.

–У вас был джип…

–До свидания,– повторил Тоумас, прикрывая дверь.

–Вам здесь есть что скрывать?– спросил Конрауд, удивляясь его реакции. Он стоял на лестничной клетке в обшарпанной многоэтажке и вел разговор сквозь полуприкрытую дверь. Не успел он закончить эту фразу, как собеседник захлопнул двери перед ним.

Такой же прием Конрауд получил и у третьего, хотя тот и вел себя вежливее. Его звали Бернхард, жил он в таунхаусе, и его Конрауд также застал дома. Когда тот человек узнал, по какому вопросу к нему обращаются, что его хотят расспросить насчет наезда на Линдаргате несколько лет назад, он ответил, что в свое время уже дал на этот счет показания, про это ДТП ничего не знает,– и вежливо, но твердо сказал: «До свидания». Конрауд мог его понять. Он сам вел бы себя точно так же, если б к нему в дверь позвонил кто-то незнакомый и изъявил желание поговорить о таких серьезных вещах. Того человека видели едущим по улице Скулагата в восточном направлении: так показал добровольно вызвавшийся свидетель, который хотел поймать попутную машину, чтоб в метель выехать из столицы, но тот водитель, ехавший прямо, не стал останавливаться. Что было в салоне его машины, свидетель толком не разглядел и не мог сказать, был ли водитель там один – а вот номер частично запомнил: внем было три семерки. Тогда тот водитель ответил, что ехал вместе с женой и что никаких неприятностей в дороге с ними не случилось.

Разговор с Паулиной был совершенно иного рода. Она пригласила его к себе, отлично поняла, зачем он пришел, и на его вопросы отвечала бойко. По спорт-барам она не ходила, джипа у нее никогда не было, человека на Линдаргате она точно не сбивала, и никогда не состояла в спасательном или скаутском отряде. Зато ее любопытство не знало пределов, и она так и эдак выспрашивала Конрауда, что он разыскивает. Конрауд ловко избегал прямых ответов и дивился ее настойчивости, которой, впрочем, вскоре нашлось объяснение, одновременно простое и понятное.

–Понимаете, я детективы читать обожаю,– призналась Паулина,– а ведь не каждый день удается пообщаться с настоящим полицейским из отдела расследований.

–Ах, вот как,– равнодушно произнес Конрауд.

–Так что… по-моему, это как раз интересно. Встретиться с вами, и… а то дело, Сигюрвина, когда-то не вы расследовали?

Они сидели одни в кафетерии логистической компании, где трудилась Паулина. Она работала в конторе, за руль, по ее словам, больше не садилась. Она предложила ему кофе, который он охотно взял, и печенье с кремом, от которого он отказался. Времени у них было немного: ведь работа на предприятии кипела, и в коридоре Паулину ждал водитель грузовика, которому было пора выезжать в город Хёпн в Хортнафьёрде.

–Так и есть,– ответил Конрауд.

–Вы к нам из-за него пришли?

–Нет, причина другая,– сказал Конрауд, сам не зная, правда ли это.

–Загадочное дело,– заметила Паулина.– А тот, кого вы ищете,– он ездил по городу в то же время, что и я?

–Это одна из наших версий.

–Я эту аварию на Линдаргате плохо помню,– задумалась Паулина.– Наверное, в новостях про нее много писали, но я, конечно, в это время пила, причем сильнее, чем вообще когда-либо.

–Вы в тот вечер видели в городе кого-нибудь, кто вам запомнился? Кого-нибудь, кто себя странно вел? Неаккуратно водил машину?

–Ничего такого не помню. Я из того времени вообще помню мало что.

Конрауд улыбнулся.

–Ну, так получилось,– вздохнула Паулина и начала пересказывать ему детективный роман, который недавно прочитала, про какое-то загадочное убийство в сельской местности в Швеции. Судя по всему, она вовсе не заметила, что Конрауду ни капли не интересно.

Конрауд оставил свет на кухне и в гостиной, а также в комнате, когда лег в кровать, погруженный в тяжелые раздумья. Весь вечер он беспокоился. Он чувствовал, что что-то упустил. Но так и не мог понять что. Он перебирал в уме свои разговоры со всеми этими людьми, которые так по-разному его встретили. Его мысли задержались на третьем человеке – том самом, который прогнал его. В его имени было что-то знакомое, но он не мог вспомнить, что именно.

Его звали Бернхард.

Бернхард.

Он помнил, что где-то уже слышал или читал это имя. Где-то оно ему недавно попадалось, но в какой связи – Конрауд не мог понять.

В конце концов он бросил ломать голову над этим и, как часто бывало перед сном, преисполнился глубокой тоской по Эртне. Он вспомнил светлый летний вечер с нею много лет тому назад и почти ощутил ее присутствие перед тем, как провалиться в тяжелую дремоту.

–Кто это?– услышал он шепот у себя над ухом.– Кто этот человек?

–Не помню,– ответил он.– Хоть убей, не помню.

Она лежала в кровати рядом с ним в светлом летнем платье, которое купила сразу после того, как они познакомились, и он ощутил исходящий от нее далекий аромат. Запах солнца, цветов и мягкого песка на пляже в Нёйтхоульсвике. Он повернул голову и стал смотреть, как она лежит рядом с ним – молодая и красивая, как всегда в его снах.

–Его имя мне где-то встречалось,– сказал он.– Я уверен. Просто не помню… Я же ничего не записываю.

Он увидел, что она улыбнулась, потянулся к ней, желая погладить ее губы, прижать ее к себе. Страстно желая еще хоть разочек прикоснуться к ней.

–Прости меня,– шептал он.– Прости…

Конрауд открыл глаза – и его снова встретила серая действительность. Он лежал один в холодной постели, положив руку на одеяло – и понял, что пытался прикоснуться к грезе, которая никогда не сбудется.

46

На следующий день Конрауд сидел с близнецами. Была суббота, и он смотрел с ними футбол. Вечером он повел их в закусочную поесть гамбургеров, а потом отвез домой. Хугоу хотел непременно угостить его ужином, но он сказал, что лучше поедет домой. Через некоторое время в гости заглянула Бета, и вид у нее был весьма пришибленный.

–Что тебя беспокоит?– поинтересовался Конрауд.

–Ах, ничего,– ответила Бета.

–А все-таки что?

–Мне папа снился,– ответила она.

–Да ну?