а ты как? Куда послали?

— А куда меня могут послать? В разведку!

— Ну, ни пуха ни пера!!!

— К черту...

Он хлопнул по броне, и БТР взревев тронулся с места. За ним как дымовая завеса потянулся шлейф пыли.

Немец похоже не понимал, для чего его сюда привезли. С самого начала, как только я его увидел в десантном отсеке, сильно удивился, до чего у него был очень испуганный вид, наверное он думал что его везут на расстрел. Переводчику пришлось дважды повторить вопрос, чтобы узнать где расположена самолетная радиостанция. Он показал на переднюю кабину, где обычно располагаются пилот и штурман, и пояснил, что в заднюю кабину, где находится радиооборудование ведет коридор, по которому можно переходить из одной кабины в другую. Капитан Венгер приказал нашему переводчику объяснить немцу, что нам необходимо демонтировать радиостанцию полностью вместе с антенной и блоком питания и у нас на все это полчаса. Из всей этой тарабарщины я уловил только слово "демонтаж". Он говорит, что ему нужен инструмент, перевел короткую фразу немца, переводчик. Я поставил у ног свой ящик и открыл его.

— Спроси его, какой инструмент ему нужен? — сказал я.

После нескольких фраз, переводчик мне сказал: — Я не понимаю его, не знаю таких слов на немецком, — оправдывался солдат.

— Скажи ему пусть возьмет, что ему нужно, — сказал я, показывая на ящик с инструментом.

Немец нагнулся к ящику, и не спеша, перекладывая инструмент, выбрал пару отверток и торцевых ключей. Я заметил что его заинтересовала крестовая отвертка, он с интересом посмотрел на нее, повертел в руках и отложил в сторону. Сложив выбранный инструмент в карман своего летного комбинезона, он направился к люку самолета.

— Хальт! — Остановил я его. Обойдя немца я первым забрался в переднюю кабину самолета и внимательно осмотрелся.

— Юрченко! Скажи ему, пусть еще раз объяснит где рация! — Крикнул я в люк.

Младший сержант повторил мой вопрос по немецки. Немец залез в люк, по плечи и пальцем показал на раздвижные двери в задней стенке пилотской кабины. Пройдя по коридору, и попав в заднюю кабину, увидел, что справа были закреплены несколько блоков, соединенных между собой кабелями. Еще два блока были размещены над лазом в нижний фонарь самолета, который был разбит при посадке. В дыру была видна земля и поломанные ветки кустарника. На отдельной подставке был закрепленный телеграфный ключ. Когда я внимательно рассмотрел все блоки, то понял насколько легко и быстро мы демонтируем всю станцию. Она была построена по модульному принципу. Блоки были прикреплены невыпадающими болтами, кабели закреплены в специальных клипсах и разведены по всей кабине.

— Пусть покажет какой кабель идет на антенну! — Обратился я к Юрченко. Он сразу перевел. Немец сказал несколько фраз.

— Он говорит, что для этого ему необходимо подняться в кабину.

— Пусть лезет. — Дал ему разрешение. — Только ты лезь следом, — приказал переводчику.

Они залезли в самолет, немец подобрался ко мне и ткнул пальцем в один из кабелей выходящий из блока с маркировкой AF. Достав из офицерской сумки тетрадь, начал зарисовать структурную схему, когда немец замахал руками и сказал:

— Найн, найн. — И ткнул пальцем, куда-то вбок от себя.

Посмотрев куда указывал немец, увидел шильдик со схемой соединений всех блоков станции.

— Гуд! — И показал ему жестом, чтобы он его снял. Немец понятливо кивнул и полез в карман за отверткой. Снятый им шильдик, спрятал к себе в сумку и сказал чтобы показал как и где крепится антенна. Немец понятливо закивал головой и повторяя: комм, комм, жестами показал следовать за ним. Выбравшись из самолета и забравшись на крыло, говоря, он показывал сначала на штырь, который был за колпаком радиста, потом на оторванную хвостовую часть, валявшуюся метров в пятнадцати от самолета. Юрченко тем временем переводил:

— От антенного штыря до киля протянута жесткая однолучевая антенна связных радиостанций ФУГ-10, ФУГ-16 и ФУГ-17.

— Стоп! Стоп! Стоп! Остановил перевод я. Это что получается, на самолете три радиостанции? А ну-ка спроси его о назначении каждой из них!

— ФУГ-10 предназначена для связи с наземными штабами и службами, ФУГ-16 нужна для связи в воздухе между самолетами, а последняя, ФУГ-17 для обеспечения взаимодействия с наземными войсками, как правило, с танками, которым необходима поддержка с воздуха.

Разобравшись с назначением станций и выяснив на каких частотах работает каждая из них, приступили к демонтажу оборудования, сначала всё подробно зарисовав.

На всю работу у нас ушло примерно полтора-два часа. Провозились бы и дольше, кабель переговорного устройства, был запрятан в фюзеляж и достать по быстрому не получалось. Помогла немецкая педантичность, все кабели с обеих сторон имели маркировку, в какой разъем и какого блока его вставлять. Мы просто обрезали кабель с двух сторон, а срастить его назад это дело десяти минут. Очень приятно удивил модульный принцип построения радиостанции. Каркасы отдельных блоков были сделаны методом литья из силумина или чего-то сильно похожего на него, и честно говоря, не сильно отличались от наших радиостанций. Обмениваясь мнениями, мы пришли к выводу, что стоит попробовать собрать из отдельных, уцелевших модулей несколько рабочих комплектов. Для этого мы решили привлечь мой взвод для быстрого снятия наиболее уцелевших блоков со всех сбитых самолетов. Самым важным вопросом было: какую перегрузку способна выдержать эта аппаратура? Логически рассуждая, мы пришли к выводу, что она собрана, скорее всего, на лампах, и именно они были самым уязвимым местом.

Наконец мы демонтировали стойку, на которую устанавливаются блоки радиостанции, из нее решили сделать стенд, на котором будем проверять остальные блоки. Сзади этой стойки, можно было добраться до соединительных кабелей и жгутов проводов, которые снимались с каркаса стойки намного быстрее, чем вся стойка целиком. Приятным сюрпризом и бонусом стали два аккумулятора на двенадцать вольт, емкостью триста ампер-часов. Также обратили внимание на то, что вся проводка в самолете была экранированная. Не забыли мы и об антенне. Все снятое оборудование мы аккуратно переносили в БТР и складывали отдельно друг от друга. Закончив работу, мы устроили небольшой перекур, и немного погодя тронулись в обратный путь.

Прибыв в расположение, мы разделились. Естественно я, как самый младший по званию, взяв с собой солдат и кое-какой инструмент, поехал потрошить другие немецкие самолеты. Лично мое счастье заключалось в том, что не успел позавтракать и желудок был пуст. Возле первого же сгоревшего самолета нам стало плохо от