делаем общее дело. Лакеев кивнул майору:

— Федя дай нам спокойно поговорить с подполковником!

Я никак не мог придумать, с чего начать разговор. Лакеев тоже молчал. Наконец глубоко вздохнул и сказал:

— Иван Алексеевич! Я очень многого не имею права Вам и вообще кому либо рассказывать о том, чему вы с вашим подчиненным стали невольными свидетелями. — Дальше в разговоре, я решил немного слукавить и подпустив в голос немного усталости и растерянности спросил его: — Скажите мне, как коммунист коммунисту, это война? — Лакеев посмотрел на меня исподлобья и зло так усмехнувшись, жестко спросил: — Что, зассал, подполковник?

— Нет! — Так же жестко отвел ему. Просто мне сейчас необходимо принять решение. Если это провокация, то я продолжу испытания техники дальше, если война то мне необходимо срочно выходить из этого района и эвакуироваться в Москву, а может и дальше, тем более, что боеприпасы тоже экспериментальные и они все равно за день, два закончатся, а без них вся эта техника, просто кусок секретного железа.

— Это война! — Убежденно заявил Лакеев, и думаю что закончится она очень не скоро!

— Почему вы так думаете, товарищ генерал-майор?

— Я немца знаю! Пришлось столкнуться! Это наглый, уверенный, хорошо обученный, приученный к порядку и дисциплине противник. Он не прощает даже небольших ошибок! Что бы его победить, нам необходимо не только лучше воевать в самом бою, но и лучше готовиться к самому бою, ответил генерал.

— А где Вы, с ними сталкивались? — Полюбопытствовал я.

— Сначала в Испании — легион "Кондор", слышал про такой?

— Слышал.

— А потом во Львове в тридцать девятом, они выбросили десант на львовский аэродром. Я видел глаза этих десантников! Если прикажут — убьют не задумываясь, это хорошо обученные, специально подготовленные бойцы. С такими воевать трудно, и победить таких можно только лучшей подготовкой и лучшей организацией! У тебя это все есть!

— Подполковник! Ты воевал? — Спросил генерал.

— Пришлось. — Ответил я.

— Где? В Испании? — Энергично спрашивал собеседник.

— Ну не могу, я Вам сказать! — Разведя руки, улыбнулся я. — Могу лишь добавить, что это горная страна…

— Монголия и Финляндия отпадают, если не Испания, то тогда скорее всего Китай. Но то такое... Я наблюдал бой Вашей части, правда самый конец, когда Ваши зенитные танки сбили три пары "Мессершмиттов". Судя по звуку это малокалиберные, скорострельные пушки. Какой у них калибр?

— Двадцать три миллиметра. — Механически ответил, думая, как раз, о том, как пополнить боекомплект "Шилок".

— Некоторое время назад главное управление ВВС РККА приказало провести в нашей дивизии войсковые испытания опытных образцов новых авиационных вооружений, думаю, что один момент Вас заинтересует!

— Какой? — Спросил я, понимая что могу услышать сейчас интересную новость.

— Вооружение установлено на самолет Ил-2, и представляет собой авиационные пушки калибра двадцать три миллиметра!

— Ну и что? Мне нужны не секретные пушки штурмовиков, а снаряды к его пушкам! Они есть у Вас? — Сказал я, с неприкрытой досадой.

— Да!!! — Ответил с довольной и хитрющей улыбкой генерал. — На склады дивизии поступило и разгружено пять вагонов снарядов к этим пушкам.

Я лихорадочно пытался прикинуть сколько это стандартных боекомплектов, выходило, что-то около тридцати, хотя я мог и ошибаться. Лакеев внимательно с улыбкой смотрел на меня. На мое счастье к нам подошел капитан ЧервонИй.

— Товарищ подполковник! Разрешите обратиться?

— Говори.

— Допросили немецкого летчика. Подтверждает данные экипажа бомбардировщика.

— Все данные, капитан?

Правильно поняв подоплеу моего вопроса, он твердо ответил: — все, товарищ подполковник!

— Продолжай.

— Служит в первой группе третьей истребительной эскадры пятого авиакорпуса четвертого воздушного флота. Первая группа в составе тридцати пяти Ме-109Ф базируется на аэродроме Дуб, вторая группа в составе также тридцати пяти Ме-109Ф и штаб эскадры, еще четыре Ме-109Ф расположены в Хостыне, третья группа в таком же составе расположена в Медоровке. В ремонте находятся около десяти машин. Рассказывает, что их штаффелю было поставлена задача на прикрытие наземных войск в районе Соколя. Уже будучи в назначенном им операционном районе, им по рации передали приказ что севернее Горохова русские силами двухсот самолетов напали на пятьдесят пятую бомбардировочную эскадру, им необходима срочная помощь. Все свободные истребители вылетают в этот район. Этот приказ получила вся третья эскадра.

— Да, скоро здесь в небе будет тесно от самолетов. — Вслух сказал я.

— У страха глаза велики! — Произнес генерал Лакеев, — нам бы еще рации на самолетах поставить, тогда бы мы бы смогли нанести еще больший урон, ведь наши летчики летают не хуже! — С горечью добавил генерал.

— Да, если на Ваших самолетах были рации, мы могли бы Вас предупредить и навести на цель, или согласовывать действия по зенитным засадам, Вам связь нужна кровь из носа! — Поддержал его я.

— Во время боев в Монголии на реке Халхин-Гол у нас на истребителях еще не было радио. Мы смастерили огромную полотняную стрелу, которая выкладывалась у наземного командного пункта на горе Хамар-Даба , и с ее помощью летчикам сообщалось, в каком направлении и на какой высоте находятся японские самолеты. Эта стрела заменяла нам радио. Сейчас этот прием используют наши посты ВНОС.

— А если, когда самолеты пойдут на перехват, противник изменит направление и высоту полета, что тогда? Задал я, генералу встречный вопрос.

— Японцы уже через неделю, зная эту систему, пересекали линию обороны на ложном курсе, а после того, как ВНОС терял их из виду, ложились на боевой курс. Такая система наведения нашей истребительной авиации резко снижала результативность ее действий.

После боев в Монголии на истребители стали устанавливать приемно-передающие станции. Но они были громоздки, утяжеляли машины, к тому же из-за некачественной экранировки системы зажигания двигателей и металлизации фюзеляжей создавались большие помехи и шумы в наушниках, вплоть до болевых ощущений, и тем самым неоднократно приводили к срыву боевого задания.

— А ваша служба связи не пробовала улучшать качество связи самостоятельно, экранировать по новой? Поинтересовался я.

— Нет, кто бы этим занимался? Авиачасти в своих штатах не имеют собственных подразделений связи. Всю связь обеспечивают роты связи батальонов аэродромного обслуживания, лишь оперативно подчиненные начальникам связи полков, которые как правило ниже званием, чем командир БАО.

— Это что получается, они не могут влиять ни на комплектование рот, ни на