— Только вперед, никаких обходных путей! — воскликнул Нопилей, кряхтя и прокладывая себе путь сквозь густой кустарник, росший у подножия секвойи. — Никаких остановок на полянах и уж точно никаких стычек с чем-либо, что светит в джунглях ярче, чем я сам! Тшш!

Он шел и шел, переставляя лапы и продираясь сквозь кусты. Иногда его бедные лапы натыкались на корни, которые, спрятавшись в листве, казалось, только того и ждали. Сопя, теладинец переползал через стволы деревьев и даже перебрался через несколько больших морен, напоминавших жертвенный камень в деревне сплитов. Скоро Нопилей совсем потерял чувство времени. Плотный лиственный полог практически не пропускал лучи солнца, не позволяя определить время суток. Уже в начале пути Нопилею приходилось заставлять себя не сдаваться и идти дальше. А потом он впал в состояние транса, что не позволило ему сдаться и прекратить напряженную борьбу с джунглями. Он остановился только тогда, когда джунгли, как всегда неожиданно, окутала настоящая тьма.

Задыхаясь и кашляя, Нопилей опустился на колени и потер болевшие лапы. Ощупав туловище, он обнаружил многочисленные новые царапины, появившиеся на чешуйчатом панцире. И хотя ни одна из них не была такой глубокой, как полузажившие дырки, оставленные личинками насекомых, все же он представлял собой ужасающее зрелище. С наступлением темноты стихла и какофония джунглей. Но жуткие трубные звуки, которые днем раздавались лишь изредка, стали слышаться гораздо чаще. Они разносились по всему лесу, а светящиеся насекомые роем поднимались с земли или ветвей деревьев. Это крохотные родственники дракона джунглей заступали на свою ночную вахту. Нопилей вздрогнул. Ни за что на свете он не станет спать сегодня ночью. Еще слишком свежи были воспоминания об отвратительных личинках, пытавшихся прогрызть его панцирь, пока он лежал без сознания. Нет, нельзя спать! Несмотря на дикую усталость, надо идти вперед и только вперед! Нопилей осторожно двинулся дальше.

Спустя какое-то время его и без того израненные лапы неожиданно и весьма болезненно ударились о что-то, что он сперва принял еще за один корень. Он подавил готовый вырваться крик и затаился. Странно. Звук от удара не был глухим или шуршащим, а походил на стук о металл! Предмет лежал на земле, наполовину скрытый опавшей листвой, но создавалось впечатление, что лежит он здесь не так давно. Нопилей нагнулся, ощупал предмет и смел с него листву. Встревоженный рой светлячков поднялся в воздух. Найденный предмет был гладким, около двенадцати кулаков длиной, двух — высотой и не более нескольких когтей толщиной. Нопилей взял предмет и выпрямился, но смог рассмотреть свою находку только поверхностно. Это был продолговатый объект с довольно гладким верхним ребром и с острыми зазубринами на нижнем. Было похоже на то, что этот предмет откололся от чего-то. Теладинец поднес его к носу и сразу же почувствовал запах сгоревшего неомера. Здесь, в самом сердце джунглей Ниф-Наха, лежал опаленный обломок искусственного металла!

И Нопилей уже начал догадываться, как здесь оказался этот обломок. От внезапного волнения он бросил свою находку и снова начал продираться сквозь непроглядные джунгли, лишь изредка освещаемые светящимися насекомыми. Спустя квазуру луны вновь взошли. Нопилей, подгоняемый внутренним волнением шел, не разбирая пути. Ветви деревьев хлестали его по лицу, а торчащие из земли и висящие в воздухе корни оставляли болезненные следы на теле. Но Нопилей, казалось, не обращал на это внимания. Когда он краем глаза заметил странный прямоугольный предмет, который, накренившись, на несколько длин торчал из земли и был похож на вырванную дверь ангара, он впервые за много стазур изменил направление. Задыхаясь и не веря своим глазам, Нопилей смотрел на свою новую находку и наконец понял, что она не просто напоминает дверь ангара. Это и была дверь ангара! Вытянув вперед руки, он прислонился к переборке, которая была намного выше его. Искусственный металл был гладким и твердым. Успокоительная прохлада проникла сквозь чешуйчатый панцирь, и теладинец глубоко вздохнул, как только что вылупившийся ящер, впервые увидевший свой рычальный кубик. Под тяжестью Нопилея дверь зашаталась. Когда, удивленный, он сделал шаг назад, дверь еще больше накренилась и рухнула на землю, подняв фонтанчики грязи и листвы. Сердца теладинца забились как сумасшедшие — быстро и сильно, а чешуйка на лбу сильно побледнела.

— Нет, нет! — фыркал Нопилей, чувствуя, как внутри у него все заледенело от напряжения.

Шатаясь, он наугад побрел дальше — торопясь, дрожа и совершенно не чувствуя недавнего воодушевления.

Прошло около стазуры, и он все чаще стал наталкиваться на небольшие обломки, пока наконец не увидел первое сломанное дерево. Это, правда, была не секвойя, но все же весьма внушительный экземпляр, возможно поваленной стихией; его расколовшийся ствол лежал между более сильными, уцелевшими деревьями. С этого момента Нопилею пришлось все чаще искать обходные пути, потому что чем дальше он пробирался, тем больше было упавших деревьев. Когда луны взошли в очередной раз, а вскоре вслед за ними и раннее солнце, теладинец увидел, что стволы деревьев, как гигантские японские палочки для еды, были разбросаны в разные стороны. Они лежали вдоль и поперек, без листвы, обожженные и высохшие. Что-то невероятно мощное и сильное вырвало их с корнем или просто сломало.

Пробираться по джунглям становилось все труднее. Нопилей то и дело натыкался на обломки: мелкие, средние, большие, обгоревшие дочерна, зазубренные, оплавленные, разбитые. Листва, покрывавшая почву, превратилась в черную, вязкую сажу. И чем ближе подходил Нопилей к эпицентру катастрофы, тем меньше листвы лежало на темной земле. Постепенно Нопилей заметил просвет в джунглях. Теперь из земли поднимались только редкие обугленные деревья. Нопилей обогнул последний пень, оставшийся от некогда огромного дерева, и вышел из леса. Над ним сияло чистое небо.

То, что он увидел, заставило его затаить дыхание, а сердца — замереть: посреди огромной угольно-черной сожженной поляны, покрытой настоящим ковром из обломков искусственного металла, несущих поверхностей, разбитого стекла и многого другого, лежала его яхта «Счастье Нианы».

— Охх — охх! — прошептал Нопилей, потрясенный этим зрелищем до глубины души.

Не отдавая себе отчета в том, что делает, он опустился на колени и не отрывал взгляда от некогда такой прекрасной яхты «Счастье Нианы», изготовленной на теладинской верфи специально для Цео. Яхта лежала на брюхе, изуродованная, сломанная, как игрушка, с которой поиграли и выбросили. Ее яйцевидный корпус, когда-то благородного теладинского светло-зеленого цвета и украшенный серебристыми аппликациями, теперь был бесполезной грудой обожженного металла. В обычной ситуации корабль совершал посадку на подъемные приспособления пяти ионных двигателей и гордо устремлял в небо купол из стеклометалла. Но сейчас три двигателя отсутствовали. Вероятно, корабль, потеряв управление, просто упал на землю. Учитывая большую массу яхты, ее высокую скорость, а также ускорение свободного падения на Ниф-Нахе, разрушительные последствия были вполне объяснимы. Яхта была сплющена и раздавлена, словно пустая банка из-под колы. Грязная, тусклая внешняя обшивка в некоторых местах выглядела совсем как тонкое, мятое листовое железо. Просто чудо, что от корпуса яхты хоть что-то осталось!