Губы Таккана поджались в тонкую линию, на челюсти заходили желваки от ярости.

– Он поступил непростительно. Его отослали из замка.

Я пожала плечами, показывая, что не боюсь Хасэге. Единственный человек, которого я по-настоящему боялась, это Райкама.

Я положила кинжал на стол, но Таккан не спешил уходить.

– И последнее… – он потянулся в карман и достал альбом. Поновее и подороже того, что я нашла у него в котомке. – Это мой. Я люблю рисовать… как ты наверняка заметила, когда вломилась ко мне в комнату. – Он слабо улыбнулся. – Я подумал, что он может быть тебе полезен.

Я взяла альбом обеими руками. Страницы внутри были пустыми, а вдоль корешка лежал мешочек, размером как раз под чернильницу и кисть. Тронутая заботой Таккана, я позволила себе расслабиться. Самую малость.

«Спасибо».

– Помнится, в таверне ты собиралась написать свое настоящее имя. Может, сделаешь это сейчас?

Мои плечи напряглись, и Таккан сразу же пошел на попятную.

Если я его и разочаровала, он не подал виду.

– Твое прошлое – твое дело. Я больше не буду спрашивать о нем. Но, надеюсь, ты поделишься хотя бы некоторыми своими мыслями.

Теперь замешкалась я. Если не углубляться в прошлое, то никаких чернильных змей с кисти срываться не должно – таковы условия проклятия мачехи. Всего остального оно не касалось.

«Стой». У меня все же имелась одна просьба.

Я медленно вывела слова на бумаге, хотя вышло очень неразборчиво из-за клякс. Никогда не могла похвастаться красивым почерком, несмотря на бесконечные уроки с наставниками и насмешки братьев. А с моими опухшими пальцами он стал еще хуже.

Хочу работать на кухне.

– Ты хочешь продолжить работать на кухне?

Я энергично закивала.

– Кто я такой, чтобы тебя останавливать? – пошутил он. – Что-то мне подсказывает, что, даже если бы я приказал тебе трапезничать с нами каждый день, ты бы все равно поступила по-своему.

Это правда.

Вспомнив былое озорство, я ответила:

Буду готовить много редиса.

Комнату наполнил его заливистый смех, и на секунду я обрадовалась, что осталась в Иро.

Но замок Бусианов был не более чем средством для достижения цели. Я уйду, как только закончу сеть. «Не успеешь моргнуть, как наступит весна», – врала я себе. Но если я что и понимала о Севере, так это то, что зимы здесь долгие.

Очень долгие.

После того, как меня пригласили в крепость и выделили собственные покои, я никак не ожидала, что буду скучать по своему вонючему рыбному погребу.

В моем распоряжении появились горячая вода, бронзовая жаровня, что грела комнату, и полный шкаф курток и халатов.

Любой бы обрадовался такому повороту событий.

Но не я.

В первую ночь, как только все уснули, я, по своей наивности, открыла сумку и выпустила в комнату демонический огонь. Пылающий свет звездного ожога вылился наружу и просочился сквозь щели между деревянными дверьми, озаряя темные пустые коридоры.

Я быстро закрыла сумку, тяжело дыша.

И о чем я только думала?! Что никто не увидит свет? Не услышит, как я отбиваю шипы? Стены здесь были тоньше бумаги; я слышала, как Мэгари играла на лютне, хотя ее комната находилась в другом конце коридора.

Крапива вспыхнула магией, лучами демонического огня и вспышками красок от крови звезд. Если кто-нибудь найдет звездный ожог, меня посадят в темницу и, вероятно, казнят.

И тогда ко мне пришло мрачное осознание, что придется вернуться в погреб.

Выйти из замка оказалось проще, чем я думала. На мои вылазки Пао смотрел сквозь пальцы – похоже, я заслужила его доверие. Либо же он думал, что я шла на кухню, готовить суп. Вполне логичное предположение, учитывая, что по возвращении от меня всегда пахло треской и скумбрией.

Я сидела в подвале до глубокой ночи, работала до тех пор, пока пальцы не переставали гнуться. Кики помогала – клевала меня за щеки, чтобы не дать уснуть.

Мой темп улучшился. Той ночью я освободила от брони четыре перламутровые нити звездного ожога – мой личный рекорд. Затем сплела их, аккуратно сложила в сумку. И взялась за пятую нить.

Только когда мороз остудил пламенную боль в ладонях, а глаза полностью слиплись, я наконец прокралась обратно в замок и погрузилась в сон.

Следующим утром на кухне меня встретили с распростертыми объятиями и поварята, и служанки, и посудомойщики – в общем, все те, кто называл меня демоном за спиной. Рай с Кентоном преподнесли мне новенький, чистый и выглаженный передник, а за обедом дали миску, полную сладостей и шпажек с мясом.

– Это наша Лина спасла юного лорда Таккана!

– Молодец, молодец!

– Мы правда думали, что ты демонопоклонница. Госпожа Зайрэна говорила так убедительно… Надеюсь, ты не обиделась на нас.

Нет, не обиделась. Просто собрала всю их похвалу и учтивые улыбки и закрыла их в воображаемом горшочке. Я выросла во дворце, а потому прекрасно умела отличать настоящих друзей о тех, кто бросит меня, как только переменится ветер.

Только Чижуань молча протянул мне миску квашеной капусты и рубленой свинины с рисом, как и всем остальным, и не говорил ни слова до тех пор, пока я не доела.

Чувствуя на себе его пристальный взгляд, я заняла стул в углу и принялась чистить рыбу. Чижуань последовал за мной.

– Возвращайся в замок. Теперь ты почетная гостья. Что ты тут делаешь? И кто тебе разрешал брать рыбу?!

Не обращая на него никакого внимания, я положила очищенную рыбу в бадью и потянулась за новой. На этот вопрос не ответить ни жестом, ни мимикой.

Каждую ночь я работала над крапивой до полного изнеможения. Даже когда шипы отпадали кучками серой пыли, порой тонкие, как игла, колючки цеплялись за оголенные стебли и устраивали мне неприятный сюрприз. Позже приходилось долго и мучительно вытаскивать их из пальцев, прежде чем забыться долгожданным сном. И тогда мне являлись кошмары: о журавлях с человеческими глазами, что с криками падали с неба; о девушках со змеиными лицами; о разбитых жемчужинах, что поглощали королевства целиком. Вот такие мрачные образы преследовали меня в драгоценные часы покоя.

Забыть о них удавалось только на кухне.

Так что я ни за что от нее не откажусь.

Чижуань не видел моих глаз, но будто бы все понял. Он забрал у меня рыбу и передал тряпку, чтобы вытереть руки.

– Можешь промыть рис.