Все разом повернули головы и посмотрели на Регину Акимову. Ата растерянно глядела на Веронику.

— Знаете, как я догадалась, что это вы? —участливо спросила у нее та. — Именно вы обеспечивали Тарасу алиби. Стоиломне только заподозрить Тараса, как вы тоже попали под подозрение. Якобы вамнужны были деловые бумаги, якобы вы без конца звонили ему по телефону… Допускаю,что звонки действительно были вами организованы. Ведь вы рассчитывали, чтоалиби будет проверять милиция. Вы рассчитывали, что будет следствие! Аследствия никакого не было.

— Вовсе не я — его алиби! — испуганно сказалаРегина. — Что вы такое говорите? Я всего лишь по телефону звонила. Он жесказал, что к нему соседка снизу приходила! Тарас уронил стойку…

— Я все это знаю, — оборвала ее Вероника. —Только это не Тарас уронил стойку, а вы. Потому что это вы были в его квартирев то время, как он расправлялся со своей женой в доме отдыха. Мой человек(Вероника имела в виду, конечно, тетку Зою) поговорил с соседкой Тараса. Итут-то выяснилось, что Варваре Никитичне дверь той ночью никто не открывал.Тарас Шульговский просто крикнул ей из-за запертой двери своей квартиры: «Все впорядке. Варвара Никитична! Я тут важные документы ищу, у меня стойка упала.Извините за беспокойство!»

— И кто же это кричал, если не Тарас? — спросилаРегина, у которой покраснел и набух нос.

— Его голос.

Вероника полезла в сумочку и достала оттуда магнитофоннуюкассету. Потрясла ею в воздухе и обратилась непосредственно к Регине.

— Милиция обыскала ваш дом и нашла кассету с записью.Хотите послушать? — Она повертела головой и, не обнаружив магнитофона,добавила:

— Впрочем, я вам только что рассказала, что тамзаписано.

Тарас вскинул голову и с ненавистью посмотрел на Регину.

— Вы смотрите на нее с верным выражением, —похвалила его Вероника. — Думаю, Регина оставила эту запись на случай,если вы станете ей угрожать, или захотите лишить ее доли, или еще что-нибудь.

— Дура! — выплюнул Тарас, не сдержавшись. Потомповернулся и сказал Стасу:

— Все равно вы ничего не докажете!

— Может быть — да, может быть — нет, — пожалплечами тот. — Но ты же понимаешь, что прежняя жизнь для тебя закончиласьнавсегда?

— Я хочу, чтобы вы знали, — неожиданно тонкимголосом сказала Регина. — Я не сбивала машиной ту женщину. Я не имею кэтому никакого отношения. И Тарас тоже не имеет. Вероятно, это был несчастныйслучай.

— Ужасно, — пробормотал Стаc, хватаясь заголову. — Поверить не могу.

— Вы как хотите, — заявил Казарюк, покидая кабинетАкимовой, — но я подаю заявление в милицию. Это же черт знает что такое!Убийцы буквально ходят среди нас! Они буквально живут среди нас!

— И они буквально могут нас убить! — добавилРыськин, присоединяясь к нему.

Стаc почти нес дрожащую Веронику по коридору, когда Казарюкнеожиданно спохватился:

— Подождите! Так вы, получается, уже связались смилицией?

Вероника отрицательно покачала головой.

— Но вы ведь сказали, что милиция сделала обыск и нашлакассету с записью…

— Она блефовала! — с гордостью заявил Стаc. —На самом деле Акимова держала запись в машине, ведь так? И когда сегодня онатебя подвозила, тебе удалось ее стащить!

— Да вы что? — дрожащим голосом ответилаВероника. — Какая запись? Нет у меня никакой записи! Я и в самом делеблефовала. Это просто пустая пленка, я купила ее в переходе возле метро. Адомой или в машину к Акимовой я хотела по-, пасть только для того, чтобыпосмотреть, кассеты какой марки она предпочитает. У нее были кассеты марки«Sony», и я купила такую же, чтобы была возможность потрясти коробочкой.

— Конгениально! — воскликнул Рыськин. —Только, дорогая моя девочка, расскажи папе Осе, залп тебе в ухо, что за бабапыталась раздавить тебя «Москвичом»?

Стаc от неожиданности даже остановился.

— Акимова? — потрясенно воскликнул он.

— Никогда, — отрезала Вероника. — У нее такойзагар, который ничем не запудришь. А та женщина была очень бледной.

— Так кто тогда? Еще одна сообщница Тараса?

— У меня есть одна версия, — призналасьВероника, — но для того, чтобы ее проверить, мне нужен как минимум одиндень. Обещаю вам, мальчики, что вы первыми обо всем узнаете.

— Мой желудок от волнения скрутился жгутиком, —признался Рыськин. — Чтобы не было язвы, надо срочно покушать.

— Дорогая, а ты как? — спросил Стаc. — Онсмотрел на Веронику с восхищением. — Не хочешь перекусить послевыступления перед господами присяжными заседателями?

— Не смогу проглотить ни кусочка.

— Знаю, что тебе нужно: пар и массаж.

— Пар и массаж?

— Баня!

— Ты хочешь повести меня в баню?

— В общую баню. Любимое развлечение «новых русских».Приобщайся.

— Я тебе говорила, что вечером мы приглашены к теткеЗое?

— И как ты меня представишь? — Стаc дажепритормозил, чтобы получить ответ на этот вопрос.

— Ну… Как своего друга. А что?

— Почему-то мне хочется большего.

— Давай хотя бы повстречаемся немножко, а там решим.

— Знаешь, — признался Стаc, удивленно глядя наВеронику. — Еще мне хочется ограничить твою свободу.

— В каком смысле?

— Ну, запретить тебе носить короткие юбки и общаться сдругими мужчинами. С тех пор как мы познакомились, другие мужчины кажутся мнекозлами.

— Отлично, — сказала Вероника. — Будемсчитать это первым шагом на пути к чему-то большему.

— А кто вот на этой фотографии? — спросил Стаc уВероники, с увлечением разглядывая снимки, забранные в рамочки и развешанные повсей квартире. — Твои племянники?

— Да, — с гордостью подтвердила та. — Миша иКоля. Снимки были большими, красочными, выразительными.

— Они очень похожи на тебя! — сказал Стаc.

— А я как две капли воды похожа на папу! —похвалилась Вероника и споткнулась на полуслове.

Потом медленно повернула голову и посмотрела на Зою. Зоябыла бледной, как простыня.

— Что такое? — забеспокоился Ося Рыськин,явившийся на вечеринку.

В баню его не взяли, а в гости к Вероникиной тетке онпрямо-таки напросился. Еще в первый раз у Вероники она поразила еговоображение. Он пришел от Зои в неописуемый восторг и каждые пять минутрасточал ей комплименты.

— Вот придет Борис, он вам задаст! — игривоговорила та, поправляя помаду кончиком мизинца.